Я швырнул первый обломок кирпича. Стальная дверь заброшенной десятиэтажки почти закрылась — а подъезд здесь давно был только один — так что кидать пришлось в узкую, очень узкую щель и в едва виднеющееся в сумраке ухмыляющееся лицо. Попасть почти невозможно. Но я попал. Угодил точно куда целился — свистнувшая половинка кирпича влетала точно в широкую ухмылку ублюдка, что закатывал туго поддающуюся дверь.
- М-М-М-М!
Отшатнувшись, он рухнул на спину, заколотил ногами по полу. Боль наверное адская. За это время я успел подлететь вплотную к почти закрытой двери. Уловив смутную тень по ту сторону, я резко взмахнул оставшимся оружием. Обломок кирпича пошел вниз, вдоль края двери и… врезался точно в вылезшие наружу пальцы, что схватились за сталь и попытались ее то ли приоткрыть, то ли… да хрен его знает. Я ударил с такой силой, что первые три пальца размозжил, насчет остальных не знаю. Тут же, не обращая внимания на дикий хриплый бабий вой, ударил кирпичом еще раз по тому же месту, превращая ее пальцы в идеальную котлету для гамбургера. В свою очередь схватившись за край двери, тут же отпустил и присел. По тому месту, где только что были мои руки, высекая искры ударила стальная труба, а следом жахнула картечь. В бетон рядом со мной впилось несколько саморезов, шайб, болтов. А я, сидя, уперся ногой в стену и рванул дверь на себя. Едва щель стала достаточно широкой, морским угрем нырнул внутрь, тут же нанося удар кирпичом по чьей-то оказавшейся рядом коленной чашечке. Ее обладатель был в коротких шортах и это позволило ему увидеть как драгоценная коленная чашечка отваливается и повисает на куске кожи.
- А-А-А-А!
Встав, я выбил из рук орущего доходя самодельный обрез и вколотил ему окровавленный кусок кирпича в пасть, заставляя заткнуться. Следующий удар я нанес ногой, впечатывая голову грязной суки в стену, пока та нянчилась с расплющенной ладошкой. Подхватив с пола трубу и обрез, я рванул за убегающим третьим. Рванул молча, быстро его нагоняя. Он почувствовал, обернулся и… с воем проглотил трубу, что вошла ему в рот, а затем, содрав немало мяса там внутри, пробила себя путь в глотку, уйдя почти до легких. Прикрываясь его оседающим бьющимся телом, я глянул на обрез и обрадованно ухмыльнулся — на цевье обрывок патронташа с тремя патронами двенадцатого калибра. Лишь бы это дерьмо не рвануло у меня прямо в руках. Выбросив пустые гильзы и перезарядившись, я взлетел по лестнице на второй этаж и… упал на спину, пропуская над головой короткую автоматную очередь, что в тесноте подъезда прогрохотала просто оглушительно. Дикий визг яростно потребовал ответа:
- Ты кто сука такой, а?! Кто ты сука такой?!
Извернувшись, я выстрелил из неудобной позиции, поймав животом отдачу приклада. С трудом удержав остатки утреннего рэтдога в пузе, зло зарычал, поспешно заряжая последний патрон. Поймавший сдвоенный сноп металлолома крепкий парень, почти мужик, ему под тридцать, завалился ничком, выронив посеченный картечью короткий автомат. Жалко-то как…
Встав, я вошел внутрь, морщась от боли в брюшных мышцах. Лысая сука обнаружилась в дальнем углу длиннющего коридора с парой десяткой часто-часто расположенных узких дверей. За каждой такой дверью по крохотной комнатенки три на полтора метра. В коридоре два общих душа и два туалета на сорок таких комнатушек. Мы жили примерно также. Райские условия — если хватает деньги на арендную плату.