Это была здоровая трансформация. Развитие роли (А) не мешало духу (Е) (предпринимателя), поскольку рыночная экономика была в самом расцвете. Большой размер рынка обеспечивал предпринимателям возможности маневра, а относительная независимость отдельных штатов удерживала власть федерального правительства в разумных рамках. Далее, принципы и практика государственного вмешательства оставались, образно говоря, в пеленках. И наконец, постоянное перетягивание электората от республиканцев к демократам и обратно препятствовало окостенению роли (А).

Тем не менее влияние роли (А) продолжало расти. Расходы правительства как процент ВВП росли экспоненциально, и регулятивное законодательство начало поглощать большую часть времени и сил законодательных органов. Это было неизбежно: растущую потребность в государственном регулировании обусловили ускоренные темпы изменений.

В промежутке между 1930-ми и 1960-ми усиливающаяся роль правительства в экономике имела функциональный смысл, поддерживая переход системы из юности в расцвет. Однако впоследствии влияние роли (А) начало подталкивать систему к старению.

Процесс старения нелинеен. Благодаря технологическим инновациям: сначала компьютерная революция, затем интернет-бум, а теперь инициативы по охране окружающей среды — предприниматель (Е) оставался активным. Однако роль (А) благодаря скорости изменений в это время неизбежно росла.

По мере старения система становится все менее и менее управляемой. Руководитель системы — президент — начинает терять контроль.

Как президент может потерять контроль, когда правительство разрослось до размеров левиафана?

Вспоминается случай, произошедший со мной много лет назад. Я должен был прочитать лекцию на управленческой конференции в загородном отеле. Утром я решил покататься на лошади. Достаточно быстро я понял, что лошадь давно привыкла возить туристов. Она знала дорогу с закрытыми глазами и понимала, когда отпущенное на прогулку время подходило к концу. Я попытался заставить ее перейти на галоп и подняться на холм. Лошадь сделала два шага в сторону от протоптанной дороги и остановилась, а затем вернулась обратно на дорогу. Я попытался заставить ее спуститься галопом вниз с холма. (Заметьте, я старался найти компромисс.) Она воспротивилась. На этот раз она будто бы пыталась мне сказать: «Вернись на дорогу и не строй из себя».

Остаток отведенного мне часа я пытался делать вид, что я тут главный, но, по сути, позволил лошади отвезти меня обратно к стойлу по пути, который был ей знаком.

Вот так, наверное, чувствует себя и любой новоизбранный президент. Во время предвыборной кампании у него есть видение, план и желание осуществить изменения, однако как только он добирается до Белого дома, «до власти», оказывается, что все не так. Теперь ему нужно заставить правительство работать, а законодательные органы — сотрудничать. Бюрократы и Конгресс привыкли делать все по-своему. Для того чтобы изменить их привычный образ работы и добиться сотрудничества, если это вообще возможно, требуются усилия.