Он наклонился к ней:

— Не переживай, — сказал он. — Совсем скоро у нас будет ребенок.

Если вы, как и я, работающая мать, то знаете, насколько очевидна эта истина: хорошие няни — которые внушают доверие и берут не дорого — встречаются реже, чем безупречные алмазы, а по ценности по крайней мере вдвое их превосходят. Они словно соединительная ткань, без которой все разваливается, кислород в легких, жизненно важный витамин, который делает движение возможным.

С другой стороны, без хорошей няни, особенно в случае с младенцем, и всё остальное выходит из строя. Потерять няню, особенно когда у тебя на руках младенец, — это все равно что стать парализованным.

И эту катастрофу я пыталась предотвратить во вторник вечером в начале марта, когда неслась к дому Иды Фернклифф, одним глазом следя за дорогой, а другим глядя на часы, стрелки которых зловеще приближались к шести вечера.

Миссис Фернклифф присматривала за нашим трехмесячным Алексом с тех пор, как он отправился в ясли, когда ему было шесть недель. В обращении с детьми и младенцами она проявляла магические способности Гарри Поттера: терпелива и добра, заботлива и спокойна, невозмутима в любой ситуации.

Со взрослыми же она превращалась в Волдеморта. Мой муж Бен называл ее Кайзер, как кайзера Вильгельма[1]. И не только из-за ее усиков. У нее были свои правила, которым она следовала с немецкой педантичностью, ожидая того же от других.

Одно из таких правил — детей нужно забирать к половине шестого, не позже. Она разрешала опоздания на пятнадцать минут, хотя столь великодушную поблажку миссис Фернклифф даровала, поджав губы и испепеляя взглядом. По истечении этого времени она штрафовала на двадцать долларов и доллар сверху за каждую последующую минуту.

Приезд после шести был поводом расторгнуть договор. И мы подписались под этим: я, Мелани А. Баррик, и мой муж, Бенджамин Дж. Баррик. И миссис Фернклифф ясно дала понять, что она не колеблясь воспользуется этим пунктом договора, когда я трижды задерживалась из-за своего жалкого сменщика Уоррена Плотца — каждый раз он опаздывал больше, чем на полчаса, и из-за него я потом неслась как угорелая и приезжала в 5:52, 5:47 и 5:58 соответственно.

Жалобы на вечно опаздывавшего Уоррена ни к чему не привели. Видимо, будучи сыном владельца компании, он считал, что имеет право вытирать о других ноги. Я могла бы просто не задерживаться независимо от того, приходил ли он вовремя или нет, если бы не первое правило «Даймонд Тракинг», согласно которому диспетчерский пункт — путеводная нить для колесящих по стране сорока шести фур со свежими продуктами, должен бесперебойно работать двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю.

А я просто не могла позволить себе потерять эту работу. Мне платили восемнадцать долларов в час и не требовали ни цента за медицинскую страховку — привилегия, стоившая того, она включала бесплатный детский осмотр — особенно сейчас, когда у нас появился Алекс.

Безусловно, работать диспетчером грузовой компании в тридцать один год совсем не то, чем я ожидала заниматься, когда выпустилась из Университета Вирджинии с отличием и надеждой заниматься значимой работой в какой-нибудь социально ответственной организации.