“Может, Руслана приехала? - мелькнула шальная мысль. - Проведать вою своего. Правда, с чего Илана такая странная? Неужели втык за что-то получила?”
Но это оказалась вовсе не Златолесская. В моём любимом кресле в гостиной расположилась Гиржовская, великая и ужасная безопасница рода, собственной персоной. И оценив её поджатые губы, сощуренные глаза и периодически сжимающуюся в кулак ладонь, я понял, что Семёнова точно отхватила порцию начальственного недовольства. Оставалось понять, какую именно и что достанется конкретно мне.
При виде меня женщина поднялась с места и, подойдя, смерила грозным взглядом сверху вниз.
- Привет, - произнёс я.
- Ну здравствуй, - ответила Мирослава, а затем, видя, что на попытку меня запугать я не реагирую, добавила: - Не ждал?
- Ну почему же? - улыбнулся я. - Вот знаешь, ждал, и не просто ждал.
- Это как?
- А вот так.
Я вышел в свою комнату, а когда через десять минут вернулся, то безопасница буквально обомлела, мигом растеряв всю свою злость. Потому как я был весь в чёрной коже, обтянувшей тело, в маске и с хлыстом в руках.
- Называй меня “господин”, рабыня! - чуть глухо сквозь маску потребовал я.
А ещё через десять минут, от души хлеща плёткой по покрасневшей заднице вставшую на четвереньки и стонущую от возбуждения женщину, я понял, что опять забыл задёрнуть шторы. Посмотрев в окно, снова увидел мужика в доме напротив, что с приоткрытым ртом замер, уткнувшись лбом в стекло. Видимо, стоял он так довольно давно, как бы не с самого начала наших садо-мазо игрищ. Глаза его застыли, широко распахнувшись, с приоткрытого рта струйкой стекала на подбородок слюна, а правая рука, опустившись куда-то ниже пояса, под скрывший подробности подоконник, совершала дёрганые ритмичные движения. Похоже, бедняга в полном трансе.
И на сей раз помахав ему рукой, я подумал, что пора, наверное, с ним уже познакомиться. Можно сказать, не чужой человек, как-никак, столько видел.
Глава 8
- Он гаремный, - сходу произнесла начкафедры мобильных систем без предупреждения врываясь в кабинет начальницы академии.
- Что? - переспросила та, отрываясь от каких-то бумаг на столе и поднимая взгляд на подчиненную.
- Он гаремный, - снова повторила полковница, опускаясь на стул и откидываясь на его спинке, - наш курсата. Самый что ни на есть гаремный мальчик Пётр Иванов.
- Бать! - выругалась генерала, отодвинув бумаги в сторону и внимательно глядя женщину, уточнила, - Это точные сведения?
- Куда уж точнее. От Родионовой информация. И не только устно, - полковница кинула на стол перед собой папку, - здесь его досье с заведения, где проходил адаптацию.
Протянув руку Седова пододвинула бумаги к себе, раскрыла, тут же отметив, что это не оригинал, а отфотанные и заново распечатанные листы, внимательно проглядела, затем снова взглянула на подчиненную, - Не буду спрашивать как она это достала, но если всё так, то мы в полной заднице.
- Мягко сказано, - буркнула та, - если кто узнает, позору не оберешься, это же надо, у нас в элите вооруженных сил мальчик для утех.
- Дело даже не в этом, - качнула головой Седова, - самая жопа в том, что у них, у гаремных, напрочь поломана психика, они же безотказные. Безропотно лягут под любую бабу, стоит той только приказать. Честь, достоинство, нормы морали - у них нет даже понятия о таком, все это тщательно вымывают из их голов, промывают мозги капитально. Я сталкивалась с подобным. Беспрекословное подчинение любой женщине. Я, ты, Родионова, любая курсата, без разницы, скажет Иванову раздеться и лечь и он разденется и ляжет. Для него это норма. Ты помнишь как спокойно он про двадцать женщин, что у него были, говорил?