– Слышь, Колька: еще раз сунешься поперед батьки – я тя сам пристрелю, чтоб не мучился! – рыкнул старшина.

Николае успокоился и потому благополучно пережил этот день. Вечером он весело смеялся вместе со штурмовиками над их немудрящими шутками и страшно загордился, когда все тот же старшина одобрительно похлопал его плечу и провозгласил:

– Добрый ты парень, Колька. Далеко пойдешь, ежели не пристрелят, конечно…

А в это время Румынский фронт пришел в движение. Механизированная бригада при поддержке двух отдельных танковых полков вошла в прорыв на участке седьмой армии, и танки растеклись по оперативным тылам румын, точно вода, прорвавшая плотину, растекается по беззащитным полям. Призывы о помощи, отправленные в Генеральный штаб и лично королю, остались без ответа. Советская авиация беспрестанно бомбила и расстреливала обозы, отступающие колонны, пресекая всякую возможность создать хотя бы слабое подобие обороны. Уже к полудню красноармейцы заняли Плоешти, но Василевский не собирался останавливаться на достигнутом и гнал свои войска вперед. А к вечеру стало ясно: сопротивление Румынии сломлено окончательно и бесповоротно. Через два дня части РККА вошли в Бухарест.

Парой недель раньше Бухарестской операции в Москве состоялась встреча, исход которой должен был еще сильнее изменить карту Европы. Ранним утром Белову позвонил приехавший с Финского фронта Куусинен и, извинившись за то, что разбудил, договорился о встрече.

– Ты, товарищ Саша, не волнуйся: я ненадолго. Людей к тебе хочу привести… тех, о которых ты спрашивал…

И пока Сашка лихорадочно вспоминал, о каких-таких таинственных «людях» идет речь, финн уже дал отбой. А через час его маленький кабинет оказался битком набит коминтерновцами, лица которых были смутно знакомы Белову, но по именам он не знал почти никого, кроме, пожалуй, Белы Куна[133] и Мате Залки[134].

Только теперь он понял, что это за посетители и зачем их привел Куусинен. После успеха Болгарского восстания, с блеском проведенного Коминтерном при поддержке «Алабинского учебно-тренировочного центра», ИККИ, окрылившись успехом, предложил провести «реставрацию» Венгерской Советской республики, павшей в неравной схватке с врагами в далеком девятнадцатом году.

С этим предложением Исполком Коминтерна вышел к Сталину, но Иосиф Виссарионович ответил, что экспорт революции без возникновения революционной ситуации невозможен в принципе, и что Советский Союз пока еще не настолько богат, чтобы поддерживать подобные авантюры. И никакие мольбы, никакие просьбы и уговоры на товарища Сталина не подействовали…

«Решили дайде на кривой кобыле объехать, – хмыкнул про себя Сашка и вдруг поразился тому, что так легко назвал САМОГО СТАЛИНА «дайде». – Выходит, я уже настолько привык к нему? Однако… Ну ладно, давай послушаем, что там мадьяры удумали…»

– …Мы ничего не просим! – рубил кулаком воздух Бела Кун. – Нам нужно только оружие! Компартия в Королевстве[135] перешла на нелегальное положение, но это – мощная сила! Мы готовы к бою! И даже то, что четыре года назад подлые палачи вырвали из наших рядов лучших людей