Мистер Крубер глянул на Паддингтона поверх очков.

— К сожалению, мистер Браун, в этом мире часто бывает так: снаружи — одно, а внутри — совсем другое.

Паддингтон вздохнул. Он очень расстроился.

— Как обидно, — сказал он. — Получается такая путаница!

— Отчасти вы правы. — Голос мистера Крубера зазвучал таинственно. — Именно путаница. Но без путаницы не было бы и приятных неожиданностей!

Он отвёл Паддингтона в свою лавку, пригласил сесть, а сам куда-то исчез. Возвратился он с большой картиной. На ней был нарисован корабль. Точнее, половина корабля, потому что на месте мачт и парусов проступал портрет какой-то дамы в огромной шляпе.

— Вот, — гордо сказал мистер Крубер. — Это то, что я называю «снаружи — одно, внутри — другое». Что скажете, мистер Браун?

Паддингтону понравилось, что мистер Крубер спрашивает его мнение, но картина выглядела как-то уж очень непонятно. Ни то ни сё. Так он и сказал.

— Правильно! — воскликнул мистер Крубер. — Сейчас так и есть. Но вот посмотрим, что вы скажете, когда я расчищу её до конца. Много лет назад я купил эту картину всего за пять шиллингов, думая, что это просто плывущий корабль.

Но когда на днях я взялся её чистить, краска вдруг начала осыпаться и под кораблём обнаружилось другое изображение! — Мистер Крубер опасливо огляделся и понизил голос. — Об этом ещё никто не знает, — прошептал он, — но может статься, это очень ценная картина. Так называемый «мастер старой школы».

Увидев, что Паддингтон по-прежнему ничего не понимает, мистер Крубер объяснил, что в старые времена, когда художнику не хватало денег на новый холст, он писал поверх картины какого-нибудь другого художника. Случалось и так, что этот другой художник потом становился очень знаменитым, а его картины — очень ценными. Но про некоторые из них никто до сих пор ничего не знает, ведь они спрятаны под слоем краски!

— Как-то всё это очень сложно, — задумчиво сказал Паддингтон.

Мистер Крубер ещё долго говорил о живописи, которую очень любил, но Паддингтон, вопреки обыкновению, слушал совсем невнимательно. В конце концов он слез со стула и, отказавшись от второй чашки какао, отправился домой. Он машинально приподнимал шляпу, когда знакомые желали ему доброго утра, но мысли его витали очень далеко. Даже запах горячих слоек из булочной оставил его равнодушным. У Паддингтона родилась Идея.

Вернувшись домой, он поднялся в свою комнату, лёг на кровать и долго лежал, уставившись в потолок. Это было так на него не похоже, что миссис Бёрд не на шутку встревожилась и просунула голову в дверь, чтобы узнать, всё ли в порядке.

— В порядке, — отрешённым голосом отозвался Паддингтон. — Я просто думаю.

Миссис Бёрд захлопнула дверь и, спустившись вниз, передала эти слова остальным. К её сообщению все отнеслись по-разному.

— Пусть себе думает, — сказала миссис Браун, не скрывая, однако, своего беспокойства. — Вот как он до чего-нибудь додумается, тут-то и начинаются неприятности!

Впрочем, у неё было столько дел, что она скоро забыла про медвежонка. Они с миссис Бёрд с головой ушли в хозяйственные хлопоты и не обратили никакого внимания на мохнатую фигурку, которая, опасливо озираясь, прокралась к сараю. Они не заметили, как потом та же фигурка проследовала обратно, волоча бутылку растворителя и старые тряпки, которыми мистер Браун оттирал краску. Всё это наверняка вызвало бы у них беспокойство. А успей миссис Браун заметить, как Паддингтон проскользнул в гостиную и притворил за собой дверь, она бы бросила все дела и со всех ног побежала разбираться!