«Интересно, – удивился Воронцов, – откуда бы здесь взяться бизонам? Ведь я читал, помнится, что эти могучие животные обитали некогда лишь в бескрайних прериях за Скалистыми горами… Ну да ничего, – успокоил он себя, – со временем обязательно разберусь, каким образом шкуры бизонов попали сюда, на побережье Тихого океана».

Жилища индейцев, вигвамы, располагались на довольно большой поляне совершенно, как показалось Алексею Михайловичу, хаотично, однако входами все они были обращены к океану. За разъяснением заинтересовавшего его наблюдения граф обратился к Чучанге.

– Ничего удивительного, – пожал тот плечами. – Просто зимой с гор постоянно дуют холодные ветры и выдувают из вигвамов тепло.

«Как же я сам-то не догадался? – досадливо хлопнул себя по лбу Воронцов. – Ведь зимой вода в океане и впрямь гораздо теплее промерзшей земли! Воздух над водой менее плотный, чем над сушей, вот тяжелый холодный воздух и стремится с гор к океану».

Затем он обратил внимание на примерно дюжину вигвамов в центре селения, стоявших несколько особняком от остальных.

– Это вигвамы вождя и его родственников, – пояснил Чучанга. – А вот этот, – он указал на расположенный неподалеку от жилища вождя вигвам, покрытый, в отличие от других, светло-коричневыми шкурами, – мой.

– Значит, ты родственник Томагучи? – уточнил Алексей Михайлович, ибо уже догадался об этом по короне из перьев на голове помощника.

– Да, я сын его сестры, – просто, без малейшего намека на кичливость столь высоким родством ответил Чучанга.

Он по-хозяйски, не спеша, обошел свободное пространство возле вигвама вождя и, выбрав наиболее подходящее место для будущего жилища гостя, вбил в землю колышек. Группа индейцев тотчас начала переносить сюда из шлюпки тюки и свертки с вещами Алексея Михайловича. Сгрудившиеся поблизости индейцы обоего пола с интересом рассматривали их. А когда поверх груды вещей один из индейцев осторожно, можно сказать, с благоговением положил ружье, глаза воинов вспыхнули неподдельным восторгом. И не мудрено: вороненая сталь ствола, ложе и приклад, искусно выполненные лучшими оружейниками Европы из красного дерева и украшенные изображениями из черненого серебра на охотничью тематику, вызывали зависть даже у привередливых петербургских аристократов, привыкших и не к такой роскоши.

Это ружье отец подарил Алексею в день его совершеннолетия. И сейчас оно неожиданно вызвало у графа печальные воспоминания.

…То давнее лето Алексей, по обыкновению, проводил в обширном родовом имении в Тверской губернии. И в один из дней, оказавшись вместе с сыном дворового конюха Яшкой, неотступно сопровождавшим юного барина, на берегу пруда, оба увидели, как в воду плюхнулась пара диких уток. Разумеется, у Алексея тотчас взыграл охотничий азарт, и Яшка по его команде быстро притащил из усадьбы подаренное накануне отцом охотничье ружье вместе с огневыми припасами. Зарядив оружие дробью, молодые люди стали высматривать дичь.

– Вон, вона они! – жарко зашептал Яшка на ухо своему кумиру, тыча пальцем в сторону чуть колыхавшихся у берега камышей.