— Кларет, — пробормотал я, восстанавливая по кусочкам события вчерашней ночи.
Это Кларет вызволил меня из туннеля и привез назад, в особняк. Я понял, что обязан ему жизнью.
— Ты меня до смерти напугал. Где ты пропадал? Я тебя ждала всю ночь. Никогда больше не смей так делать, слышишь?
У меня болело все тело, и даже кивнул в ответ я с трудом.
Я снова растянулся на кровати. Марина поднесла к моим губам стакан воды, который я опустошил залпом.
— Еще хочешь?
Я закрыл глаза и услышал, как она снова наполняет стакан.
— А Герман? — спросил я.
— У себя в кабинете. Он беспокоится за тебя. Я сказала, что ты неважно себя чувствуешь.
— И он поверил?
— Мой отец верит всему, что я говорю, — просто ответила Марина, протягивая мне стакан.
— Зачем он столько сидит у себя в кабинете, раз больше не рисует?
Марина взяла меня за запястье и проверила пульс.
— Мой отец художник, — сказала она чуть погодя. — А художники живут либо будущим, либо прошлым. У Германа остались лишь воспоминания. Ими он и живет.
— Но у него есть ты.
— Я его главное воспоминание, — она посмотрела мне прямо в глаза. — Я тут принесла тебе покушать. Нужно восстанавливать силы.
Я жестом отказался. О еде было противно даже думать.
Марина поддерживала мне голову, пока я пил. Прохладная чистая вода казалась мне нектаром.
— Который час?
— Полдень. Ты проспал почти восемь часов.
Она приложила руку мне ко лбу на несколько секунд.
— Хотя бы температуры больше нет.
Я открыл глаза и улыбнулся. Марина, побледневшая, сосредоточенно смотрела на меня.
— Ты бредил. Разговаривал во сне…
— И что говорил?
— Глупости всякие.
Я потрогал пальцами горло. Больно.
— Не трогай, — сказала Марина, хватая меня за руку. — У тебя тут порядочная рана. А еще порезы на плечах и спине. Кто это с тобой сделал?
— Не знаю…
Марина нетерпеливо вздохнула.
— Ты меня жутко напугал. Я не знала, что делать. Сходила позвонить Флориану, но в баре мне сказали, что ты уже звонил, и инспектор ушел в неизвестном направлении. Я звонила еще раз незадолго до рассвета, но он еще не вернулся…
— Флориан мертв, — голос мой дрогнул, когда я произнес имя бедного инспектора. — Вчера ночью я снова был на кладбище… — начал я.
— Да ты совсем рехнулся, — перебила Марина.
Возможно, так оно и было. Она молча протянула мне третий стакан воды, и я выпил все до последнего глотка, после чего не торопясь поведал ей о событиях прошедшей ночи. Когда я закончил рассказ, Марина лишь молча смотрела на меня. Мне показалось, что ее что-то беспокоило. И это что-то не имело никого отношения к тому, что я рассказал. Она заставила меня съесть все, что принесла, хотел я того или нет. На подносе был хлеб и шоколад. Она не отрывала от меня глаз, пока не убедилась, что съел половину плитки и кусок хлеба астрономических размеров. Попавший в кровь сахар быстро вернул меня к жизни.
— Пока ты спал, я тоже поиграла в детектива, — Марина указала на толстую книгу в кожаном переплете на прикроватной тумбочке.
Я прочитал на корешке заглавие.
— Ты увлекаешься энтомологией?
— Насекомыми, — уточнила Марина. — Я кое-что нашла о хорошо нам знакомой черной бабочке.