– Смешаю с елеем и добавлю в Господскую лампадку – ни одна зря не пропадет. И сама помни – о каждой Господь знает. Ну, дочь моя, в чем печаль?…

– Прости, батюшка… Видела я себя глазами маленькой себя же… мне кажется это было, ну тогда в первый раз, помните, когда еще дядя Мартын пришел и сказал, что дяди и тети подарили моему отцу второй шанс. Мне тогда совсем…, толи девятый, то ли десятый год шел…

– Как не помнить – помню! Ты тогда…, мы еще соборовали твоего батюшку, а ты все время его голову буйную в руках продержала… Ннн-дааа…

– Угу…, вот это и видела…, или чувствовала поначалу. Вроде бы держу его голову, а он тогда еще, как младенец, будто спит. И снилось ровно тоже самое. Стою я, держу, а мне все тяжелее и тяжелее, уже и выскакивает. Знаю, выскочит – разобьется. Кричу о помощи, но ни один не двинулся, как будто вымерли все…, а потом, как начали драться. Бьют друг друга, рубят на куски, кровь везде, отрубленные руки, ноги, головы, и конца края нет! Вижу, то один пытается подойти, то другой, но ни у одного, ни у второго не получается… Вдруг, появляется такой страшный, почти с черным лицом. Рожа совсем звериная, вся в язвах и трещинах, глаза, потухшие, но все видят и смеются ледяной злобой. По шее погладил, мол, тебя в самом конце… Погладил и протягивает мне голову… – Тут она заплакала еще пуще! Выпив несколько глотков чая, взахлеб продолжила:

– Мне и так тяжело, а тут еще это. Думаю: «Дайка выброшу, отец важнее!». Да забыла, в какой руке принесенная голова, глянула, а в одной руке голова папы, в другой Пашеньки моего… – одни головы, и обе просят, даже требуют, чтобы именно его голову выбросила. Хотела помощи или, хотя бы совета попросить, а вокруг сплошная стена огня! И вдруг отец повернулся, как-то так…, то есть голова его к Паше, и что-то шепнула ему на ухо. Тот согласился. Папа мне говорит: «Ты, дочка, пригни ухо своё к моим губам…». Только я к нему подалась, как муж мой откусывает себе язык и плюет в огонь… Все пропадает… В руках только голова отца, а губы шепчут: «Либо я, либо он…, но выбирать мне! Я тебя счастья лишил, я его и верну…, помолись о душе моей……. и вот…

– Еще?… Еще кого-нибудь видела?…

– Нет, отче, а должна была?

– Не в этом дело…

– Хотя…, может показалось – священник… он прыснул на лицо этому бесу, иии… дальше не запомнила… Еще, кто-то с белой головой…, или волосами…

– Белые волосы…, чем дальше, тем больше серой пахнет. Молитва нас только спасет…

…

Человек с белыми волосами, сидел, облокотившись локтями о барную стойку. Солнце палило нещадно. Пляж отеля был заполнен. Пиво закончилось. Вместо обычного, принесли безалкогольное, поэтому бармен, поливая своего помощника словесными помоями, отправился сам.

Две бирмарки, лежащие на столе, одна красного, другая черного цвета, рекламирующие разные сорта пива, привлекали, поочередно, его внимание. Подымая перед глазами красную, он произносил: «Или так?…» – поднимая вторую, спрашивал, сам себя: «Или так?». Он не столько был озабочен выбором, поскольку давно принял решение ехать в Москву, сколько пытался представить концовку этой поездки. Как он не просчитывал, а все заканчивалось бойней. Вот только где она произойдет. Осталось «поставить последнюю банку», как он говорил, имея в виду, те самые банки, что ставят при простуде на спину.