Прошел день, за ним другой. На третий день Джек позвонил.

– Алло, Кэсси? – произнес голос на другом конце провода. – Это ты?

Я не сразу поверила, что мой родной сын, которого я дважды потеряла, позвонил мне! Что же делать? Только бы не испортить все! Только бы не спугнуть его!

– Да, это я. Откуда ты звонишь? – Мой голос снова показался мне слишком спокойным.

Джек звонил с работы. Он предложил встретиться вечером того же дня и спросил, согласна ли я.

Согласна? Да я все дела немедленно брошу и помчусь к нему! Я быстро закончила разговор, пока Джек не передумал. Сердце бешено билось в груди, все мысли в голове перепутались, а голос оставался спокойным и рассудительным.

Мы с Джеком договорились, что я встречу его у вокзала. Джек сломал запястье и временно не мог водить машину. Я старалась не вспоминать о данном обещании. Я никогда не простила бы себе, если бы упустила возможность еще раз встретиться с сыном.

Когда я увидела, как он выходит из дверей вокзала, я чуть было не побежала к нему. Я сгорала от желания прижать его к себе и никогда не отпускать. Однако стойко сопротивлялась и внимала голосу разума, который твердил, что нельзя так рисковать.

Я ждала в машине.

Джек не сразу заметил меня, пришлось его окликнуть. Когда он сел на переднее сиденье рядом со мной, я не знала, что сказать сыну. Некоторое время мы просто молчали. Думаю, он нервничал не меньше моего. Наконец мы решили поехать в местный паб, где я часто бывала в молодости. Я сказала об этом Джеку. Его замечание застало меня врасплох.

– Мы с родителями ходили сюда по выходным, – сказал Джек. – Я довольно много времени провел тут, когда был маленьким.

Он произнес эти слова походя, не ведая, что они значили для меня. А ведь это было важно! Я очень любила этот паб, потому что там могла подумать, собраться с мыслями. Теперь выяснилось, что Джек тоже там часто бывал вместе с родителями.

Как так вышло, что мы оба часто бывали в одном заведении, а я ничего об этом не знала? Почему мы ни разу не встретились? Почему судьба так жестока? Я не знала, что и сказать. Поэтому попросила:

– Расскажи мне о детстве… Как ты рос? – прибавила я таким тоном, словно речь шла о самых обыденных вещах.

Он рассказал мне о сестре и о матери, которая постоянно волновалась за него, иногда даже слишком. Я с ужасом узнала, что в восемь лет он чуть не утонул.

«Я должна была быть рядом, чтобы помочь, – подумала я. – Почему же все так неудачно вышло?»

– А от чего умерла твоя приемная мама? – Я не придумала вопроса получше, слишком уж сложно оказалось найти нейтральную тему для разговора. Мне было больно слышать, как родной сын рассказывает о жизни, в которой мне до недавнего времени совсем не было места.

– Тебе, наверное, очень нелегко пришлось, – сказала я, когда он ответил. – Мне очень жаль.

И подумала: «Зато у тебя есть я, твоя настоящая мама. Я никогда тебя не брошу». Меня так и подмывало сказать эти слова.

Было тяжело смотреть, как Джек оплакивает смерть женщины, воспитавшей его вместо меня. Ее, а не меня он столько лет называл мамой.

Ответив на все мои вопросы, Джек принялся расспрашивать меня. Он не стал задавать вопросов о том, как родился, и о том, почему его у меня забрали. Его интересовала только моя нынешняя жизнь. Стремясь утолить любопытство сына, я рассказала ему, как познакомилась с Даниэлем и вышла за него замуж, как написала книгу сказок для детей, и рассказала о своих животных. Очевидно, в тот вечер он не был готов говорить о настоящем отце, о сестрах, о том, почему его забрали на усыновление. Меня это вполне устраивало: я не хотела торопить события.