Когда Хранительница вернулась, он открыл графин ярко-багрового ликера и сидел, поглаживая большую черно-белую кошку, по-домашнему разлегшуюся на столе.

– Ваше предложение приняли, Таф, – сказала Кевира Квай и села. – Два миллиона стандартов. Но после того, как вы выиграете эту войну.

– Разумеется, – сказал Таф. – Давайте обговорим ваше положение под рюмочку этого прекрасного напитка.

– Алкогольный?

– Слабо-наркотизирующий.

– Хранитель не принимает никаких возбуждающих или успокаивающих средств. Мы боевой цех. Такие средства отравляют тело и замедляют реакции. Хранитель должен быть бдительным. Мы охраняем и защищаем.

– Похвально, – сказал Хэвиланд Таф и наполнил свою рюмку.

– «Солнечный клинок» здесь не нужен. Контрольная служба Намория отзывает его. Его боевая мощь нужнее там, внизу.

– Тогда я сейчас же распоряжусь об отбытии. А вы?

– Я откомандирована сюда, – сказала она и поморщилась. – Мы будем помогать вам данными о ситуации на планете. Я обязана инструктировать вас и выполнять обязанности офицера связи.

Вода – как спокойное и тихое зеленое зеркало от горизонта до горизонта. Жаркий день. Сияющее желтое солнце струит свой свет сквозь скопления тонких, с золотистыми краями облаков. Корабль неподвижно покоится на воде, блестя голубовато-серебристыми металлическими боками; его открытая палуба – маленький островок активности в океане покоя. Мужчины и женщины – маленькие, как насекомые – обнаженные до пояса от жары работают у черпалок и тралов. Из моря, истекая водой, поднялись большие когти, полные ила и водорослей и опустили содержимое в открытый люк. В стороне жарятся на солнце сосуды с гигантскими молочными медузами.

Вдруг возникло какое-то беспокойство. Люди без всякой видимой причины побежали, другие бросили свою работу и растерянно оглядывались. Остальные работали, не обращая на это внимания. Большие металлические когти, теперь открытые и пустые, снова качнулись над водой и нырнули вниз; одновременно на другой стороне корабля такие же когти поднялись вверх. Еще побежали люди. Двое мужчин столкнулись и упали.

Потом из под корабля, извиваясь, появилось первое щупальце. Оно поднималось все выше и выше – длиннее, чем когти черпалки. На выходе из воды оно было таким же толстым, как человеческое туловище, а к концу утончалось до размеров руки. Щупальце было белым, каким-то мягко-слизисто-белым. По всей его нижней стороне располагались ярко-розовые круги размером с блюдце; круги, которые вращались и пульсировали, когда щупальце изгибалось над большим кораблем-сборщиком урожая. Конец щупальца расчленялся на гнездо более мелких щупалец, темных и беспокойных, как змеи.

Оно поднималось все выше и выше, потом изогнулось вниз и обвило корабль. Что-то зашевелилось на другой стороне, что-то бледное и подвижное под зеленью воды, и появилось второе щупальце. Потом третье и четвертое. Одно боролось с когтями черпалки, другое намотало на себя, как вуаль, остатки трала. Но это, казалось, не мешало ему. Теперь побежали все люди, все, кроме тех, кого уже нашли щупальца. Одно из них захлестнулось вокруг женщины с топором. Она отчаянно рубила его, колотя вне себя топором в бледных объятиях. Потом ее спина переломилась, и она вдруг затихла. Щупальце отпустило ее и схватило кого-то другого. Из зияющих ран на нем хлестала белая жидкость.