Данка первородка, в которую я излил семя, потом, когда расцепились, упала на землю и долго вылизывала свою кровь и остатки моего семени со своей аппетитно пахнущей дырочки. Второй и третий разы она уже не убегала, спокойно отодвигала хвост, открывала для моего органа вход в утробу. Потом она перестала призывно пахнуть.

А у меня есть другая самка. Ника. Она первая человеческая самка, накормившая меня, после моего длительного пути.

Это её совокупление с хозяином Павлом я увидел. Она тогда лежала на бревне и источала такой возбуждающий запах, что я побежал в сарай и там долго слизывал с кончика органа слизь. Тогда-то я понял, что уже не раз видел их соития, но в те разы она лежала на спине, а Павел долго и сильно вставлял, я ещё тогда подумал — чего же ты не можешь попасть в утробу. А на бревне я ясно видел, что хозяин попал куда надо и долбит так для какой-то цели. Когда Павел резко остановился, я понял он изливает семя, хотел посмотреть, как долго продержится его замОк. Но хозяин быстро вынул орган, я увидел, что узла нет.

Я в тот момент, так возбудился, что готов был тут же запрыгнуть на её спину и соорудить в глубине её утробы узел. Он у меня получается большой, иные сучки долго не могут освободить свою трубу от моего узла. Погоди, думаю, Ника, я вставлю в тебя свой орган и покажу как оплодотворяют самцы собак.

Я начал подготовку к задуманному ещё две недели назад, когда она развешивала бельё. Я просто подошёл к ней, задрал лапу и помочился на её полненькие ножки. Ей нравится, когда горячая моча омывает её тело. Она не обругала меня, просто сказала:

— Ты чо, Верный, ослеп, что ли? Я не столб и не угол дома. — но дождалась пока я полностью солью влагу.

Чтобы намекнуть ей, что я не ослеп, ткнул носом ей сзади между ног. Потом лёг в тенёчке и начал облизывать свой орган. Он вылез практически полностью. Красный, длинный с заострённым концом, из которого вытекает такая аппетитная капля. Я посмотрел на Нику, слизнул ещё одну каплю. Самка Ника всё это время не отводила взгляда от меня.

Потом я ещё разок пометил ноги Ники мочой со своими ароматами. Ткнув ей в то место откуда исходят соблазняющие меня запахи, залез мордой под ткань, именуемую сарафаном, облизал её промежность.

— Не надо, Верный. Это могут увидеть….

Три дня назад, моя человеческая самка, накормив своё дитя молоком, пошла убираться в бане. Девочка спала в доме, муж её работает на стройке. В ближайшей округе только Дана готовится щениться.

Ника всегда моет баню без второй шерсти, которую я могу изорвать всего лишь мотнув мордой. Я вошёл в баню, в тот момент, когда она сидела.

— Давай, Верный, оближи мой киску. — самка раздвинула нижние лапы, именуемые у людей ногами.

Вкусный, ароматный сок, вытекающий из её органа, я вылизывал своим гладким языком. Сок течёт из ней толчками, то сильными, то слабыми, но не прекращает течь.

Нравится мне у людей, что у них есть руки, которыми они могу свободно выполнять различные движения… Вот и тогда, Ника охватила мой орган рукой и подвигала ею. Всё! Дальше надо мной взял верх инстинкт. Я замер, а мой орган в руках Ники начал изливать семя. Самка увидела какой у меня получился узел, начала рукой быстрее двигать. Это так мучительно, но так прекрасно! Самка Ника слизала со своих пальцев моё семя, дала мне долизать.