— А вы еще тут кого-то видите? И если речь идет о моей скромной персоне, то, разумеется, нужно интересоваться, нравится мне ваше поведение или нет, — начала огрызаться Моська на слона.

— Запомни, маленькая, твое мнение меня интересует в последнюю очередь. Главное, что я заинтересовался.

— Вы вообще нормальный, а?!

— Нет, конечно, ты же сама говорила, что у каждого свои бзики. У меня такой.

— Беда… — я попыталась изобразить я сочувствие. — Лечиться не пробовали? — Мужчина нахмурился. — Понятно… Это неизлечимо. Что делать будем? Не посчитайте за грубость, но я как бы сама предпочитаю себе мужчин выбирать…

Твою ж… Лучше бы я молчала!

Этот ненормальный схватил второй рукой меня за горло и, слегка сдавив его, начал приближать свое лицо к моему, но какой у него при этом был взгляд… Мне так страшно никогда не было, даже когда тетин родственник приставал. От того я хоть как-то могла отбиваться, но он, по сравнению с этим, гном. Я закрыла глаза, не в силах вынести его пронизывающего душу взгляда.

— На меня смотри, когда я разговариваю! — не просьба — приказ, от которого отказываться небезопасно. Я открыла глаза, а куда деваться? Вдруг он психически нездоровый? Мда, тут трепыхаться бесполезно, придется применять женскую хитрость «я на все согласна», а вот когда опустит, тогда бежать без оглядки. — С этого момента даже думать не смей о других мужчинах, не говоря о том, чтобы крутить красивой попой перед ними…

— Никаких мыслей про посторонних мужчин, клянусь, а крутить своей красивой попой буду исключительно для вас, — решила так смягчит его крутой нрав.

Мне в принципе не жалко — от слов не убудет, зато он зверем смотреть перестанет. Очень хотела с сарказмом добавить «мой господин», но посчитала, что это небезопасно. Зато после моего согласия его рука покинула мою шею.

— Сколько у тебя было мужчин, красивая?

— Что? — растерянно спросила. До меня не сразу дошел смысл сказанного. А когда я сообразила, о чем он спрашивал, хотела ответить, что много, после сотни считать перестала. У меня промелькнула надежда, что количество его отпугнет, а вот его напряженный взгляд говорил: озвереет. Последний вариант меня не вдохновлял, причем совсем. И пока я думала, нахамить ему, рискуя нарваться на неприятности, или прислушаться к голосу разума, он задал уже другой вопрос, с жадностью смотря на мои губы: — хорошо, задам вопрос по-другому: скольких мужчин ты обслуживала своим красивым ротиком?

Я поперхнулась воздухом. У меня словно ком образовался в горле, я не могла произнести и звука, вот никогда бы не подумала, что растеряюсь. Да я вообще за словом в карман не лезла, а тут, на тебе, онемела. Меня так никто еще не оскорблял!!!

— Какая ты сразу молчаливая стала. А, впрочем, можешь не говорить, ответ я получил.

— Ну, раз ответ получили, может, быстренько сделаем то, зачем вы меня сюда притащили, и вернемся к остальным?

— А ты знаешь причину, по которой я тебя сюда принес? — приподнял он иссиня-черную бровь.

— Разумеется, вы ее в приемной озвучили. Знакомиться.

— Ну, раз ты настаиваешь, — его губы дрогнули, и на лице появилось подобие убытки.