Вот у Олега сегодня и произошел казус. Криминалист Василий Сергеевич заболел, и Севке Лапину пришлось разрываться между двумя группами. Сначала он помчался в Чертаново осматривать девчонку, выпавшую из окна, потом, свесив язык на плечо, полетел в Северное Бутово, где его поджидал Олег.

Внесясь в комнату, где тихо покачивался на бельевой веревке удавленник, Лапин вытер рукавом потный лоб, не отдышавшись, начал здороваться, пожимая коллегам руки.

– Привет, Олег, здорово, Мишка, салют, Генка…

Окончательно закрутившись, он поручкался с женой самоубийцы, его матерью, сыном, затем подошел к висельнику… потискал у него ладонь и, бормотнув: «Добрый вечер, парень», – осведомился у Куприна:

– И где ваш жмурик?

Оперативники не удержались от смеха. Вдова и мать распсиховались, что и понятно. Потом обозленные бабы накатали жалобу, и Олегу придется теперь принимать по ней меры.

– И как поступить? – злился муженек, отпихивая от себя полную тарелку. – Всем же понятно, что у Севки просто голова кругом пошла.

– Объяви ему порицание, – посоветовала Томочка, – и теткам приятно, и Севке ерунда. Ты лучше ешь!

– Не могу!

– Сделай милость, поужинай, – попросила я, доставая из холодильника бутылочку пива, – Томуся потушила кролика.

– Не могу, зуб очень болит, – буркнул Олег и ушел к себе.

Мы с Тамарой остались смотреть телевизор, стараясь не замечать носящегося по гостиной Ваньку. Паренек, сжимая в руке пистолет, орал:

– Сдавайтесь, суки, терминатор пришел! Ложись, покемоны!

В голове у несчастного ребенка была дикая каша из просмотренных фильмов. Потом я услышала, что Олег пошел в ванную, и заглянула туда. Муж, держась за щеку, рылся в аптечке.

– Так больно?

– Сейчас умру!

– Поехали к врачу!

– Ни за что!

Следующие полчаса мы уговаривали Олега на поход к доктору, пугая его страшными последствиями. Наконец супруг согласился.

– Ладно, но только посмотреть! Никаких уколов и бормашины.

– Конечно, – поспешила согласиться я, – эй, Ванька, одевайся, поедем на метро кататься!

– Что ты, – замахала руками Томочка, – одиннадцать натикало! Ему спать пора!

– Он раньше часа не ложится и тебе отдохнуть не даст. Ничего, прогуляется с нами! – пробурчала я, доставая Ванькину куртку.

В вагоне, несмотря на поздний час, оказалось много народа. Мрачный Куприн встал у двери, а мы с Ваняшей уселись на диванчик. Мальчишка качнул ногой и выпалил:

– Твою мать, ботинок развязался! Сидящая около меня дама с элегантной сумкой поморщилась и сказала своей спутнице:

– Да уж, теперь детей не воспитывают, нарожают, и ладно.

Красная от злости, я дернула Ваню за рукав:

– Сделай милость, разговаривай нормально!

– Это как? – опешил паренек.

– Не употребляй плохих слов.

– Каких?

– Ну, вроде «жопа».

– Почему?

– Такого слова нет!

– Жопа есть, а слова нет? – бесхитростными глазами уставился на меня Ваня, и я поняла, что он не издевается.

Ну откуда ребенку научиться нормальной речи, если и мать, и бабка матерятся, словно бомжи? Да и я сама в свое время набралась от мачехи Раисы «выражансов». Правда, Раиса употребляла их только в пьяном виде и, услыхав на трезвую голову от падчерицы несколько глаголов и существительных, мигом выдрала меня ремнем, приговаривая: