– А от проводника избавились, – почесал затылок Цветков.

– А зачем он им? Местный мужик, грибник-охотник-рыболов, знакомый с болотами, струхнул, поди, когда за грудки взяли, согласился провести. Прикончили бедолагу, спрятали, чтобы сильно не пах – он и не пах первые сутки…

Пока все сходилось: группа диверсантов обосновалась в квадрате заранее, ждала сигнал. То есть немцы знали не только о факте инспекционной поездки Серова, но и о примерном его маршруте. Эту версию подтверждал и внешний вид диверсантов – в подобном облачении в дальний тыл не проберешься, только решение боевых задач в прифронтовой полосе…

Павел осматривался, слушал голоса изнутри, сомнения не давали ему покоя. Было что-то еще – важнее группы Циммера. Главное, не упустить, засечь в нужный момент…

– Вооружаемся жердинами, мужики. Оружие – в боевой готовности, смотрим во все глаза. Особенно под ноги – на предмет растяжек. Если тропку растоптали, можем столкнуться и с новой группой. В общем, за мной, в колонну по одному, марш! И ни шага в сторону – иначе придется кое-кого поминать добрым словом…

Все оказалось не настолько плохо, как предполагалось. Шли осторожно, пробуя землю палками. Тропу прилично утоптали. Караган шутил за спиной – осталось щебнем засыпать, а лучше в асфальт закатать. Чавкала жижа под ногами. «Как-то подозрительно она причмокивает, – опасливо бормотал Цветков, – голодная, что ли?» Проплывали кочки, заросшие лишайником, кусты с голыми ветвями. Деревья в этой низине статью не отличались – маленькие, искривленные, с жидким лиственным покровом. Между кочками поблескивала вода, затянутая тонким слоем растительности, – от этих «окон» старались держаться подальше.

Кольцов уже подметил: если долго на них смотреть, волосы на голове начинали шевелиться… На комаров старались не отвлекаться – неважно, что там жужжит и кусает…

Павел восстанавливал в голове топографическую карту. Низина простирается к западу километра на полтора. Она не вдается в расположение противника, но советских войск в округе нет. Только дальше, на западе, где линия разграничения, – там ходы траншей, маскировочные сетки, фанерные макеты танков и самоходок. Фронт – это не что-то монолитное и сплошное, в нем хватает дыр и лазеек…

Через полчаса, уставшие, злые, с распухшими от укусов лицами, они вышли из болота и растянулись на лужайке.

– Не могу больше… – простонал Цветков. – Я устал и хочу прилечь…

– Но ты уже лежишь, – ухмыльнулся Караган.

– И что? – простонал молодой лейтенант.

На лужайке пахло клевером, в кустах наперебой пели малиновки. Тропа, протоптанная диверсантами, пересекала поляну.

Павел прогулялся за косогор, задумчиво поглядел на соседний лес, куда уводила тропа. Местечко безлюдное – давно здесь не ступала нога советского человека. Он покурил, вернулся к своим.

– Ну, что, товарищи офицеры, полежали, подождали, а задача не решилась? Подъем, пошли дальше. И уберите эти ваши недовольные лица…

Лес принимал вполне нормальный облик, под ногами уже не чавкало. Местность менялась, за деревьями мерцала скальная гряда. Заголубел просвет, и через пару минут оперативники вышли на опушку, где и залегли.