– Как же община свадьбы справляла? – спросила я. – Если долго прятались, значит, имели место близкородственные браки?

– Что вы! Никогда! – замахала руками Полина.

– Когда какой-то отец понимал, что его сыну нужна жена, то один из членов совета деревни ехал в Москву и привозил оттуда невестку, – сообщила Анастасия.

– Где он ее брал? – удивилась Ада.

Кандидат наук развела руками.

– Мне неведомо. О деревне никто не знал. Удивительно, но жителям удалось долго оставаться незамеченными.

– Потом нас нашли, – дополнила Полина. – Мы тогда с Анастасией Романовной помчались в Москву. Прошло время, мы стали старше, умнее и поняли, что не хотим, чтобы погибла память предков. Спасибо, Илларион Захарович помог. Он один из наших селян, добился высоких постов в Москве. Кладбище стало мемориальным. А мы проводим экскурсии. Народ сюда охотно едет, можно остаться переночевать, пожить здесь, сколько хотите. Дорого мы не берем.

– За счет натурального хозяйства держимся, – пояснила Анастасия, – коровка у нас, куры, огород.

– Неужели сами за скотиной смотрите? – поразилась я.

– Почему нет? – удивилась, в свою очередь, Полина. – Мы с детства приучены.

– Вам не скучно? – полюбопытствовала я.

– Так некогда сложа руки сидеть, – засмеялась Полина, – крутимся, вертимся.

– Кладбище закрыто? – уточнила я.

– Да, – подтвердила Анастасия.

– Но на некоторых памятниках стоят недавние даты, – сказала Ада, показывая на экран, – имена по большей части несовременные. Например, Нина-Зельда, она похоронена в могиле Локтевой Авдотьи Филипповны.

Погодина не занервничала.

– Правильно. Авдотья наша, невестка Мартына, жена его сына Вениамина, только ее тела-то там нет.

– Урна, – растолковала Полина, – ее можно зарыть.

– Нина Панина – Зельда, – добавила я, – нас удивило имя Зельда.

– Ох, – протяжно вздохнула Анастасия Романовна, – бедняжка! Она недавно ушла! От больного сердца вроде! Еще могла бы пожить! Вениамин, супруг Авдотьи, был художник известный. Агафина долгое время не было на карте Подмосковья, никто о селе, кроме жителей, не знал. А потом начали делать съемки с самолетов, решили составить подробное описание всех поселений и нашли нас. Жизнь общины, конечно же, изменилась! Пожилые остались на месте, а те, что помоложе, мы с Полей в том числе, рванули в столицу.

– Ошалели там! – развеселилась помощница Анастасии, – город шумный! Столько всего! Мороженое!

– Мы им объелись, – призналась Погодина. – Только не надо нас считать Маугли. И раньше в столице бывали. Обучались дома, но прикрепились к одной школе. У нас были те, кто постоянно жил в Агафине, и те, кто приезжал на выходные и праздники в отпуск. Епифания Марковна, директор школы, и оба завуча, они из наших. Знали, что детей в селе учат намного лучше, чем в большинстве столичных заведений. Правда, расписание строилось иначе. Понедельник – только русский язык. Вечером в воскресенье из города приезжал профессор филологического факультета, Ефим Ферапонтович, он ночевал в доме у своей матери. На следующий день с семи утра до шести вечера мы учили родную речь: грамматику, лексику. Вторник – математика. Ее вела профессор МГУ. Среда – иностранные языки. Сразу два. Ну и так далее.