Тем более он у нас был аспирант-заочник. Поговорите лучше с профессором Шаламовьш. Он его научный руководитель…

Секретарша ректора помогла мне найти Шаламова в коридоре института.

Яков Григорьевич извинился, что мне придётся немного подождать: он заканчивал разговор с двумя грустными, усталыми молодыми людьми. По-моему, разговора не было.

Сухощавый, седой как лунь профессор спокойным, методическим голосом вбивал в смиренных учеников что-то важное для них. Уверен — совершенно напрасно. Когда он их отпустил, они пошли прочь сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, пока не побежали.

Шаламов пригласил меня в свой кабинет. Он возглавлял кафедру растениеводства.

Посмотрев на моё удостоверение и узнав, что я хотел бы поговорить об Ильине, он сцепил свои длинные пальцы и положил руки перед собой на стол.

— Странно: Ильин и следствие… Понятия для меня взаимоисключающиеся.

— Почему вы решили, что следствие соприкасается обязательно с преступниками?

— О честном человеке узнают все у него самого.

У профессора была кристальная логика. Мне надо было или выворачиваться, или признать его проницательность, то есть раскрыть свби замыслы. Одно не лучше другого. Вот что значит сила слова!

— Честность нередко требует не меньших доказательств, чем виновность.

— По-моему, правде всегда тяжелее, чем кривде. На то она и правда. Впрочем, насколько я понял, предмет нашего разговора — Николай Ильин. И вам нужны факты, факты и только факты. Я к вашим услугам.

— Ильин закончил аспирантуру?

— Конечно. И защитился. В феврале месяце.

— Странно. О том, что он кандидат, Ильин не пишет в документах.

— Но диссертация ещё не утверждена в ВАКе.

— Ясно. Значит, дело не в его скромности?

Шаламов пожал плечами:

— Нескромно, на мой взгляд, кричать о своей необразованности. Знаете, есть такое высказывание: «мы институтов не кончали»…

— Ну, видите ли, институтов просто-напросто на всех не хватит, сколько ни строй…

— Ума тоже не всем хватает…

Профессор находился, что называется, в состоянии «момента». Да, два молодых балбеса здорово подпортили ему настроение. Надо его вернуть в состояние равновесия.

— Насколько я понял, об Ильине вы этого сказать не можете?

— Выходит, вас уже проинформировали? — Он усмехнулся. — «Парадокс Шаламова — Ильина»…

— Нет. Видите ли, вы первый из института, с кем я разговариваю обстоятельно.

— Прошу прощения. А впрочем, чтобы развеять таинственность, поясню. Всех до сих пор удивляет, что Николай был аспирантом именно у Шаламова, а не у кого-либо другого…

— Яков Григорьевич, я ведь совсем ничего об этом не знаю. И, если можно, разъясните, пожалуйста, профану в вашей науке, в чем, собственно, соль?

— Следователя могут интересовать и такце вопросы?

— Прекрасное мнение о нас…

— Простите, если обидел… В —двух словах скажу. Вы, конечно, слышали о травопольщиках и нетравополыциках?

— Разумеется.

— Дело в том, что Ильин — травопольщик. Конечно, это грубо говоря. Я же

— придерживаюсь другого направления.

И тем не менее не было аспиранта интереснее и поучительнее для меня самого. Желал бы, а в душе чувствую, что Ильин считает меня тоже не последним дураком… Понятно?.