До встречи с Залесским оставалось ещё с полчаса.

Я связался с Североозерским РОВДом. К счастью, Ищенко оказалась там.

— Добрый день, Игорь Андреевич, — обрадованно поздоровалась Серафима Карповна.

— У нас утро…

— Да, да… А я вас разыскиваю, Игорь Андреевич, звонила в Москву. В отношении вашего задания. Кое-что выяснилось. Во-первых, на почту от Залесского никому никакой корреспонденции после вашего отъезда не поступало.

Во-вторых, восьмого июля, в день убийства, из знакомых Залесских в совхоз приезжали два человека. Корреспондент районной газеты Шапошников. Он пробыл в Крылатом два дня.

— У кого он останавливался?

— Где и вы, в совхозной гостинице… Второй — Генрих…

— Пожалуйста, подробнее об этом.

— Генриха в день гибели Залесской подвёз в Крылатое водитель Североозерского молокозавода Улзытуев. Он узнал Генриха по фотороботу… Подвёз часов в десять вечера.

Говорит, «коробейник» дал ему за это зажигалку и три рубля.

— Специально попросил поехать в совхоз «Маяк»?

— Нет. Ему было по пути.

— А обратно?

— Когда и с кем Генрих уехал из Крылатого, установить пока не удалось.

Я поблагодарил Ищенко за важные сведения. Она записала мой гостиничный телефон и телефон Одесской прокуратуры.

Минут через двадцать после разговора с Серафимой Карловной появился Залесский в сопровождении старшины милиции.

Высокий, средней длины волосы, модные усы-кончики опущены чуть ниже уголков губ, короткая дублёнка, джинсы.

— Следователь по особо важным делам при прокуратуре РСФСР Чикуров, — представился я. — Игорь Андреевич.

— Очень приятно. — Залесский огляделся, на какой стул сесть. Он старался держаться с достоинством.

— Вы разденьтесь…

Я давал понять, что разговор будет долгим. Не знаю, понял ли он меня должным образом, однако нашёлся, что ответить:

— Топят у вас хорошо.

Залесский повесил дублёнку на нелепую круглую деревянную вешалку в углу кабинета, которая тут же скособочилась.

Проведя обеими руками по волосам, сел на стул напротив меня.

— Паспорт, пожалуйста, — попросил я.

— Вот. — Он достал паспорт из заднего кармана джинсов. Тонкой вязки свитер с воротником под шею облегал его стройный торс.

Вообще-то внешне он был симпатичен. Внимательные темно-серые глаза, правильные черты. Правда, мне показалось, что рот у него чуть-чуть несимметричен. А может, просто неправильно подстрижены усы.

Пока я заполнял бланк протокола допроса, Залесскии рассматривал свои руки.

— Ну, Валерий Георгиевич, давайте побеседуем, — сказал я, закончив писать.

— Я готов, — откликнулся он спокойно.

— Вы уже давали показания. И не раз. Я их читал.

Не будем перемалывать известное. — Залесскии согласно кивнул. — Вот что я хочу спросить. Как вы с Аней писали так называемое предсмертное письмо?

— То есть… Простите, я не понял… — вскинул он на меня удивлённый взгляд.

— Что тут непонятного: я спрашиваю, как вы писали с Аней так называемое предсмертное письмо: сначала сами набросали и она переписала или диктовали?

— Ну… Что… что вы такое? Я не… — от неожиданности он чуть ли не заикался. — Это же её письмо перед смертью!

При чем здесь я? Потому и предсмертное, что пишет человек, который объясняет причину и так далее-.