Прежде всего я постаралась объяснить этому отцу, что его сын не способен управлять своими эмоциями, а следовательно, он не по собственному выбору своевольничает или не слушается. Реакция отца на мои слова однозначно считывалась по его мимике и жестам. Он скрестил руки на груди, откинулся на спинку стула и если не закатил глаза в буквальном смысле, то во всяком случае наглядно продемонстрировал, что не собирается открывать клуб сторонников Тины Брайсон.

– Судя по всему, вы со мной не согласны, – сказала я.

Он воскликнул:

– Все это просто чушь какая-то! Иногда он великолепно справляется даже с серьезным разочарованием. Скажем, на прошлой неделе, когда сорвался поход на хоккей. И вдруг с ума сходит из-за того, что синяя чашка в посудомойке, и ему дают другую! Причем тут может – не может? Его просто разбаловали, и все, что ему нужно, это строгость. Он должен научиться слушаться. И он это может! Он давно уже доказал, что полностью властен над своим поведением.

Я решила пойти на просчитанный риск – сделать нечто из ряда вон выходящее, не зная наверняка, чем это обернется. Кивнула и заметила:

– Не сомневаюсь, что вы почти всегда ведете себя как любящий и терпеливый отец, верно?

– Да, чаще всего, – подтвердил он. – Хотя, конечно, не всегда.

Стараясь, чтобы мой голос звучал шутливо и доброжелательно, я подначила его:

– Значит, вы можете быть терпеливым и любящим, но иногда предпочитаете не быть таковым?

К счастью, он уловил, к чему я веду, и слегка улыбнулся. И я поднажала:

– Если действительно любишь сына, разве не лучше всегда делать правильный выбор – быть хорошим отцом во всех случаях? Почему же вы решаете иногда вести себя нетерпимо или импульсивно?

Он слушал, кивая, и, наконец, улыбнулся от души, приняв мою шутку, в которой была лишь доля шутки.

– Так что же мешает вам быть терпеливым? – спросила я.

– Ну, это зависит от самочувствия. Бывает, я устал, или был трудный день на работе, или что-то еще в таком роде, – ответил он.

– Вижу, вы меня поняли, – заключила я с улыбкой.