Да и то опять: Степан вчера Николая Пырякина в город услал – учиться. Смешно! Николай учиться поехал. Паренек, что ль, бесштанный! Глядеть будет в книгу, а видеть фигу. Пускай учится. Пускай хоть и сам Степан туда едет. Не в этом загвоздка, – а вот Плакущев Илья Максимович, с тех пор как Егор Степанович был у него в избе, не глядит… На «Бруски»-то вместе глаза пялят, а как в улице встретятся, друг друга не замечают, в разные стороны смотрят – враги! Тут бояться надо. Плакущев Илья, слыхать, намеревается свою партию сколотить да «Бруски» – под себя. Да и еще поговаривают: Степан Огнев старается Кривую улицу на две половинки разбить, одну – Плакущеву Илье, другую – себе. Кто куда хочет – иди. Только, слышь, ежели по дороге Огнева пойдешь – белый хлеб тебе; по дороге Плакущева – на траве да на сухарях век сидеть… А Егора, дескать, Степановича посередке оставить – болтайся, как большой наперсток на мизинце. Ну, нет, Егор Степанович наперстком болтаться не желает! После беседы с Кульковым и Егор Степанович решил переворот в голове сделать. Довольно на пороге сидеть да тараканам счет вести. Пора выглянуть да всех на путь-дорогу наставить: на сход стал являться к завалинкам, тихонько, будто про себя, да сторонкой речи повел:

– Я ведь ничего супротив артельщиков не имею… Отдайте им хоть вот и улицу – пускай пашут. Только ведь землю они заняли рядом с селом: тут и огороды и все было для нас. Пускай вон на Зольники идут. Далеко? Ну, что ж далеко? Пускай там пример покажут. А так я ничего… Я мир хочу на селе!

И с весны к Егору Степановичу стали приставать: Петька Кудеяров пристал, Шлёнка, Маркел Быков – этот хоть и жмется от Егора Степановича, как теленок от холодного ветра, а не отбегает прочь. Чижик! Этот на Кирилла Ждаркина в обиде – Кирька на свадьбе Чижику при всех бросил: «Зачем, когда я на военной службе был, слеги у меня с сарая потаскал?…» Кульков пристал… Вообще, сбилась горсточка, и теперь Егор Степанович не один в поле воин… И вдруг он ужаснулся: неужель в самом деле артель затевать, не одному, а скопом буерак перепрыгивать?

От этого у Егора Степановича в голове все перемешалось: привык в одиночку, а теперь возись со Шлёнкой, с Петькой Кудеяровым и со всяким прочим – уговаривай…

Егор Степанович прошел по своему огороду на Коровьем острове, оглядел молодой тыквенник и, перелезая через плетешок огорода Плакущева, пристыл на месте: из-под кручи, с ведрами на коромысле, вышел Огнев Степан и начал плескать воду на молодую капусту.

– Весь горб протрешь, – зло смеясь, произнес Егор Степанович и тут же подумал: «Дурак Степка, со мной бы сплелся, Давыдку по шапке, Николку по шапке… Поговорить разве?» Крикнул:

– Здорово, сваток! Аль не сваток ты мне?

– Здорово! – ответил Огнев.

– Постой-ка, сваток, зачем гнев на меня имеешь? В дружбе давай. Дело одно ведем – мирское… И родня притом, совместно давай мир ковырять…

«Чудак, – улыбаясь, подумал Степан, глядя, как у Чухлява трясутся руки и бегают в разные стороны глаза. – Прямо таки жулик!» И проговорил:

– Эх, эс-ер ты, эс-ер! Мутишь в поганом ведре, а нюхать не знай кому!