Нардо снова вспомнил о разговоре с Гурни.

— Я что-то пропустил или у вас сплошные теории насчет этого дела? В смысле, я ничего не услышал про список подозреваемых и вообще никакой конкретики, которую можно было бы расследовать. Я прав?

— Более-менее.

— И вся эта хренова куча улик — конверты, бумага с записками, красные чернила, ботинки, записанные разговоры, возвращенные чеки, даже послания, оставленные этим психом на оборотах записок, — все это никуда не ведет?

— Можно и так сказать.

Нардо покачал головой:

— Короче говоря, вы понятия не имеете, кого и где надо искать.

Гурни улыбнулся:

— Может быть, за этим я здесь.

— Это как же?

— Я понятия не имею, куда еще мне идти.

Это было простое признание простого факта. Интеллектуальное удовлетворение от вычисления тактических деталей ритуала убийцы, конечно, было ничем в сравнении с отсутствием какого-либо заметного прогресса по основному вопросу, так легко сформулированному Нардо. Гурни приходилось признать, что, невзирая на находки, касающиеся периферии дела, он был так же далек от того, чтобы вычислить и обнаружить убийцу, как тем утром, когда Марк Меллери принес ему загадочные записки и попросил о помощи.

У Нардо в лице что-то изменилось, как будто его черты смягчились.

— У нас в Вичерли никогда не было убийств, — сказал он. — Настоящих. Пара непредумышленных, пара погибших в ДТП и один спорный случай на охоте. Никогда не было такого убийства, чтобы хотя бы одна сторона не была при этом в дрезину пьяна и не соображала, что делает. По крайней мере, за последние двадцать четыре года.

— Вы столько лет на службе?

— Да. Единственный, кто дольше меня в этом управлении… был… Гэри. Собирался отмечать двадцатипятилетие. Жена хотела, чтобы он на двадцатый год уволился, но он решил, что если прослужит еще пять, то… черт! — Нардо вытер глаза. — У нас на службе не часто ребята погибают, — сказал он, как будто надо было как-то объяснять свои слезы.

Гурни хотел сказать ему, что знает, каково терять коллегу. Он потерял сразу двоих в неудачном захвате. Но он вместо того просто понимающе кивнул.

Помолчав минуту или около того, Нардо прокашлялся:

— Хотите пообщаться с Дермоттом?

— Вообще-то да. Просто не хочу вам мешать.

— Не помешаете, — грубовато сказал Нардо, и Гурни подумал, что он пытается теперь отыграться за проявленную слабость. Затем он добавил, уже нормальным тоном: — Вы же с ним по телефону разговаривали раньше?

— Да.

— То есть он знает, кто вы такой.

— Да.

— Значит, я вам не нужен. Просто расскажите, как прошло, когда поговорите.

— Как скажете, лейтенант.

— Дверь справа от лестницы. Удачи.

Поднимаясь по дубовой лестнице, Гурни размышлял, сможет ли второй этаж больше рассказать о личности владельца, чем первый, где напрочь отсутствовало домашнее тепло, разве что в перегретых компьютерах. Во всяком случае, пролет в конце лестницы продолжал тему безопасности: такой же огнетушитель и сигнализация с брызгалками на потолке. Гурни подумал, что Дермотт определенно ужасный перестраховщик. Он постучал в дверь, про которую говорил Нардо.

— Да? — отозвался усталый, раздраженный и хриплый голос.