— Ба? Бабу-ля… Бо-ольно.

— Лери, потерпи. Пара минут, и мы в настоящей больнице.

Женщина обняла деваху за плечи и вытащила из-за пазухи круглый, испещрённый смутно знакомыми значками шар. Похожую символику я видел на арке, через которую эти кокнутые в дюзу киднепперы таскали себе рабов из других вселенных. Легендарный индивидуальный портал?! Это ж сказки! Даже для мира ульев и магии — сказки! Неужели…

Да она же сейчас свалит! А потом еще и вернется с подкреплением! Да пустутника ей в корму, не-ет уж. Я метнулся вперёд меховой стрелой, выпущенной из лука. Вышиб шар до того, как магия сработала. Успел! Ха!

Шар отлетел аж к противоположной стене, баба заорала, но легендарный, сказочный портал разлетелся в осколки. Ха! еще раз!

А Точка порчу ценной вещи не одобрит… но тут она меня поймет!

— Нет! — снова страшно заорала женщина, и, царапая руки до крови, попыталась сгрести с пола острые обломки разбившегося шара. Потом бросила это бесполезное дело и опять метнулась к умирающей девчонке. Ленке.

Я отстранённо удивился, что тварь, приговорившая моего брата, столь троготельно заботится о внучке. Невозможно поверить, что столь беспощадное, жестокое существо способно на любовь, пусть и материнскую. Или бабушкинскую? Один пустотник.

— Ба…, — простонала деваха, выгибаясь от боли и скребя ногтями пол. Ага, судороги начались. Яд сколопендры— та еще дрянь…

Женщина, убившая когда-то моего брата попыталась обнять гнущееся в конвульсиях тело, утешить, придержать… бесполезно. И тогда эта чокнутая баба повернулась ко мне. Я не ошибся, она смотрела именно на меня, и смотрела так, что все посторонние мысли вылетели из головы. Я думал когда-то, что буду наслаждаться этим моментом, но нет… внутри было пусто, выжжено, навалилась усталость, а еще… эту гниду надо было обезвредить, но мстить ей мне стало ненужно. Не стоит она того. А мои мертвецы вдруг перестали смотреть на меня из пустоты и их искаженные от боли и ужаса лица вдруг разгладились. Ровно на миг, перед тем, как они ушли навсегда… звездной дороги вам, ребята… простите и прощайте.

Улыбнувшись вслед уходящим в небытие, я резко выдохнул, повел плечами, словно стряхивая оцепенение, перетек в человеческий облик, и взял Шею за горло. Сейчас сверну… Я так долго этого ждал. Так долго шёл. А теперь сделаю это просто ради того, чтобы больше никто не погиб от козней этой слишком гениальной манипуляторши.

— Тебе не стоило убивать моего брата, — все же сказал я ей на прощание.

Должна же она знать, за что умрёт.

— Кого? — хрипло переспросила вдруг словно резко постаревшая женщина. Но тут же дернулась и забыла обо мне, словно я не сжимал ее за горло.

Девица, внучка Шеи, выгнулась и заорала. Человек вроде бы, а крик безумный и бессмысленный, как у зверя. Раненого, страшно умирающего зверя. Женщина вздрогнула. Изумительно, но она смогла взять себя в руки.

— Ты медоед. Про медоеда я слышала… Вас было трое тогда, в тот улов, я помню. Ты ошибся, мальчик. Не я приказала убить твоего брата.

Не обманешь, тварь. Во мне снова начал закипать остывший уже гнев, но я сдержался и лишь коротко рыкнул: