- Рад приветствовать юность и красоту... Осмелюсь ли предложить чашечку кофе, сваренного неумело, но от чистого сердца?
Виоле никогда не нравились такие мужчины - горячие, полнокровные, постоянно кокетничающие своим обаянием. И зачем напрашиваться на комплимент, когда все прекрасно знают, что Костанди варит кофе тридцатью двумя способами и на борту "Перуна" у него в этом искусстве соперников нет?
- В крайнем случае предложим ваш кофе химерам. Вы еще не пробовали?
Он разом опустил голову и молча свернул в лес, ведя от опушки к базе. Виола, устыдившись, что необдуманно задела больное место шефа группы, нарочито весело спросила:
- Спиро, а Спиро, я умру от любопытства: зачем вы нас пригласили?
И взяла его под руку. Костанди сразу оттаял:
- А-а, тут намечается некий спектакль с неизвестной развязкой. По расчетам планетологов, утром должен ударить в полную силу гейзер. Он, видите ли, периодически оживляется на короткое время: когда мы впервые облетали Химеру, стоял столбом в четверть километра, а через десять минут увял. Посмотрим, как будет завтра вести себя почтеннейшая публика...
Под куполом базы - уменьшенной копии центральной - с наслаждением сбросили доспехи. Сидели тесно и уютно. Худенькая некрасивая Наиля, с широким лицом и прилизанными короткими волосами, мечтательно оперлась щекой на ладонь, приспособив для опоры локтя высокое мощное колено Рагнара. В присутствии друга Наиля всегда опасливо косилась на красавицу Виолу и старалась быть поласковей с обоими. Массивный Даниельсен сказал, далеко расставив рубчатые подошвы и смачно прихлебывая кофе из антикварной чашечки:
- В старину венгры говорили: хороший кофе должен быть черен, как дьявол, горяч, как адское пламя, и сладок, как поцелуй...
После чего поцеловал Наилю. Молодые ксенопсихологи засмеялись.
- Вот не уснешь сегодня после такой порции, и будет тебе дьявол, проворчала Наиля.
Рагнар, будучи сторонником движения "естественников", никогда не спал электросном, а потому призадумался. Однако природная беспечность взяла верх, и он попросил вторую чашку. Спиридон, возбудясь и сверкая маслеными глазами, достал бутылку старого коньяка.
- Вот бесценный дар солнца, - начал он, приложившись губами к ветхой этикетке, - вряд ли известный нашим друзьям-химерам... Вообще, боюсь, что все они - жалкие прагматики, начисто лишенные всякого артистизма. Что им Гекуба?
- У них есть своя этика, - возразила Виола, - а значит, и нравственный мир, и какая-то духовная культура, несомненно включающая эстетическое чувство...
- Возможно, - торжественным голосом ответил Спиридон и протянул руку ладонью вверх, - возможно, но насколько эта культура чужда нам! Пускай даже мы когда-нибудь научимся говорить с ними на языке пифагоровых штанов и таблицы Менделеева, но и через тысячу лет не понадобятся им ни Шекспир, ни Фидий. - Ладонь Костанди повернулась вниз. - Нет! Ничто не роднит нас, ничто не станет общим, кроме холодной математики...
- Странно, что вы с такими мыслями стали заниматься Контактом, отозвалась Виола, подобравшись для возможного боя. (Сюда бы язвительного Куницына!)