– Но откуда такая уверенность, что Майл… Джемма именно та, кто вам нужен? – возразил дьер оружейник, привычно сбившись на имени невесты. Судя по его реакции, делить свое зеленоглазое солнышко он не хотел ни с кем, особенно с внезапно появившимися на горизонте родственниками. – В один с ней день родились многие девушки. Что общего у моей невесты с родом Морт? У Джеммы нет родни, не считая племянниц! – упрямо заявил он, раздраженно тряхнув волосами.

«Мальчишка! – мысленно усмехнулся Вейдмар. – Влюбленный и потому глупый, иначе бы не отказывался от привалившего наследства будущей супруги».

Вслух же он сказал:

– Безусловно, совпадение возраста было бы недостаточным основанием для определения родства. И даже направленность дара, а все Морты являются сильными лиловыми магами, ни о чем не говорит, но есть еще это. – Эсми вытащил из ящика стола небольшой портрет, заключенный в овальную раму, и подвинул его к гостям. – И это. – Слева от миниатюры легла пластина с нарисованной веткой с лиловым цветком, который стал еще ярче, очутившись рядом с ведьмочкой. – Он наливается цветом в вашем присутствии, Джемма, что является несомненным свидетельством принадлежности мага к древнему и, должен отметить, весьма богатому роду Морт.

Девушка одарила артефакт мимолетным взглядом – благосостояние и знатность ее, казалось, не заинтересовали вовсе. Она жадно впилась взглядом в изображенную на портрете чету – сходство между ней и зеленоглазым мужчиной оказалось слишком заметным, чтобы списывать его на случайность, а у приветливо улыбавшейся женщины были точно такие же брови, как у Джеммы. На то она и дочь своих родителей, чтобы на них походить. Родителей… звучит-то как!

– Расскажете о них? – спросила ведьма, подняв на градоправителя заинтересованно заблестевшие глаза.

Дьер Аттамс, поджав губы, принялся разглядывать пластину с цветком, который бледнел, когда его отодвигали от той, в чью честь он распустился, и становился насыщенно-лиловым, стоило поднести артефакт к ведьмочке.

– И что ты хочешь знать? – пряча за грустной улыбкой давнюю боль, спросил Вейдмар.

– Все! Кто они, где? Они меня… нас с сестрой искали? А может, у них есть еще дети? Кларисса говорила, что они нас бросили, но, если им не было известно о том, что мы живы, тогда, может быть…

– Джемма, – мягко перебил ее собеседник, – прости, девочка, но твои родители давно уже за пологом Саймы.

Девушка сникла: плечи ссутулились, уголки губ опустились, и за густой завесой ресниц мелькнули невыплаканные слезы.

– Однако твой дедушка жив и ждет не дождется, когда вы с ним наконец познакомитесь, – приободрил ее градоправитель.

– Это замечательно! – Ведьмочка выдавила улыбку, которая вопреки ее желанию получилась печальной. – Но мне бы хотелось для начала услышать рассказ о маме и папе… если вы, конечно, что-то про них знаете.

Сестра всячески уклонялась от разговоров о родителях, а если и говорила о них, то выставляла не в лучшем свете: отдали в приют, исчезли… беседы об этом были под запретом, и доверявшая Клариссе ведьмочка привыкла не затрагивать болезненную тему. Сейчас же Джемме хотелось узнать как можно больше о матери и отце, которые их любили и вовсе не бросали.