—Ну ладно, все великолепно. Рай? Ты там, наверху?

Дверь сама по себе закрылась, заставив Оуэна вздрогнуть. Поднявшись на второй этаж, он прищурил спокойные голубые глаза. Братья охотно над ним подшучивали, и будь он проклят, если даст им очередной повод для смеха.

—О-ой! — протянул он в притворном ужасе. — Никак привидение... Боюсь-боюсь!

Дверь номера «Элизабет и Дарси» была закрыта, а дверь напротив, в номер «Оберон и Титания», наоборот, открыта[1].

«Очень смешно», — недовольно подумал Оуэн.

Он тихо подошел ближе, собираясь внезапно открыть дверь, войти и дать взбучку тому из братьев, кто решил позабавиться. Взялся за изогнутую ручку, осторожно опустил вниз и толкнул.

Дверь не подалась.

—Завязывай, придурок! — буркнул Оуэн, невольно усмехнувшись.

Наконец дверь распахнулась, а вместе с ней обе двери на террасу. В струе ледяного воздуха повеяло запахом жимолости, сладким как лето.

—О господи.

Он почти смирился с призраком, почти поверил в него. В конце концов, необъяснимое в отеле действительно случалось, да и Бекетт был искренне убежден, что привидение существует. Он считал, что это женщина, и даже назвал ее Элизабет — в честь облюбованного ею номера. Однако сам Оуэн столкнулся с ней впервые и сейчас застыл с отвисшей челюстью, глядя, как дверь в ванную захлопнулась, потом распахнулась и снова закрылась.

—Ну, хорошо-хорошо. Извини, что помешал. Я просто...

Дверь опять захлопнулась, прямо перед лицом Оуэна, — он едва успел отскочить, чудом избежав удара по носу.

—Эй, хватит уже! Ты наверняка меня знаешь, я здесь почти каждый день бываю. Оуэн, брат Бекетта. Я пришел с миром.

Дверь хлопнула, и Оуэн поморщился от громкого звука.

—Полегче с имуществом, ладно? В чем дело? Я... А-а, кажется, понял.

Он откашлялся, стянул с головы шерстяную шапку, взъерошил обеими руками густые темно-каштановые волосы.

—Послушай, я обругал не тебя. Думал, что это Рай. Ты же знаешь моего второго братца, Райдера? Согласись, порой он и вправду ведет себя как придурок. А я стою в коридоре и объясняюсь с призраком.

Дверь слегка приотворилась. Оуэн осторожно ее открыл.

—Я только закрою двери на террасу.

От звука собственного голоса, гулко отозвавшегося в пустой комнате, Оуэну стало не по себе, но он засунул шапку в карман куртки, потом подошел к дальней двери и закрыл ее. Уже у второй двери он заметил, что в квартире над рестораном горит свет. У окна мелькнула тень Эйвери.

Сквозняк затих, аромат жимолости стал еще слаще.

—Я и раньше чувствовал твой запах, — пробормотал Оуэн, по-прежнему глядя на окна Эйвери. — Бекетт рассказывает, что ты предупредила его в ту ночь, когда этот козел — прости за выражение! — Сэм Фримонт приставал к Клэр. Так что спасибо. Они решили пожениться, Бек и Клэр, да ты, наверное, знаешь. Он почти всю свою жизнь ее любит.

Дверь в ванную теперь была открыта, и Оуэн увидел свое отражение в зеркале с изогнутой металлической рамой, которое висело над туалетным столиком.

Пришлось признать, что вид у него испуганный, а торчащие вихры довершают образ. Оуэн машинально пригладил волосы пятерней, пытаясь унять непослушную шевелюру.