— Нет, папа. В Петропавловскую крепость Павел Первый заточил Платова еще до похода донских казаков в Индию.

Либо:

— Тут ты ошибся. Платов со своими войсками в Новочеркасск из Парижа не в мае, а осенью пришел.

Александр Сергеевич в такие минуты ласково поглядывал на супругу:

— Смотри, Наденька, в нашей семье растет Иловайский.

Но никто не подозревал, какие бурные фантазии возникали в пылком воображении мальчика в те часы, когда в доме Якушевых гасла последняя керосиновая лампа. Лежа с закрытыми глазами на своей жестковатой кровати, Венька отчетливо видел скачущих всадников, их кивера и высоко поднятые сабли, дымки орудий, расплывающиеся над бородинским полем, карету, в которой убегал из Москвы потрясенный Бонапарт. Тем более никто не мог предположить, что теперь каждое событие в своей жизни мальчик связывает с Платовым.

Однажды в корзине, набитой книгами, Венька нашел прейскурант цен на музыкальные инструменты. Он равнодушно перелистал страницы с красочно изображенными на них гитарами, мандолинами и балалайками и уже готовился отложить его в сторону, как вдруг одна из картинок привлекла его внимание. На ней был запечатлен старик в белой чалме. Он играл на серебряной дудочке, а у ног его извивались три очкастые кобры.

— Мама, кто это такой? — спросил Венька у Надежды Яковлевны.

Мать всмотрелась в рисунок.

— Это индийский заклинатель ядовитых змей, — сказала она.

— А почему же змеи его не кусают?

— А ты видишь — он им играет?

— На этой вот дудочке?

— Это не дудочка, Веня, а флейта, тончайший музыкальный инструмент.

— И они его слушают?

— Они до того зачарованы его музыкой, что не могут даже двинуться с места. Мне сейчас некогда. Придет отец, расспроси его.

Венька с трудом дождался отца.

Тот очень долго, как показалось Вене, плескался над тазом, смывая с лица пыль и усталость, однако пребывал в хорошем расположении духа.

— Геодезическую практику завершил, Наденька, — улыбнулся он матери, — еще с недельку потрудиться осталось — и два месяца отпуска.

— Папа, — перебил Венька, — ты мне про этого старичка расскажи. — И протянул ему прейскурант. Отец близоруко взглянул на текст.

— О! — воскликнул он весело. — А ведь в его руках флейта.

— А флейта правда хороший инструмент?

Легкое облачко печали тронуло лицо отца:

— Ты знаешь, когда в опере дают «Ивана Сусанина», то перед тем, как подняться занавесу, оркестр исполняет увертюру. И боже мой, какая это увертюра, какие великолепные партии у скрипок, виолончели… И какой нежной становится музыка великого Глинки, когда в нее вплетаются флейты. Впрочем, если она в талантливых руках, флейту и одну слушать можно. Хочешь, я расскажу тебе маленькую историю? — Отец вытер руки розовым полотенцем и, сев на табуретку, разложил его на своих коленях. — Один древний город, разоренный врагами, неожиданно подвергся нашествию голодных крыс. Крысы ворвались в него через главные ворота, загрызли стражников и широким потоком хлынули в город. Даже на вторые этажи домов забирались по лестницам. Все живое на своем пути уничтожали. Во дворце ужасный переполох. Бледный от страха царь собрал свою свиту и сказал придворным: «Что будем делать? Мы обречены на гибель. Кто спасет нашу страну, тому пожалую самую высокую награду». В зале воцарилась гробовая тишина. Молчали мудрецы, знатные придворные, и самые храбрые воины в том числе. Да ведь и что мог сделать любой отважный воин со щитом и мечом своим с миллионами крыс? Убил бы тыщу, а остальные все равно его загрызли бы. И вдруг из самого заднего ряда выступил старичок аптекарь в белой чалме с длинной седой бородой и, волнуясь, сказал: «О великий государь! Я могу спасти наше отечество». «Ты? — удивился царь. — Да если ты это сделаешь, я велю наградить тебя десятью бочонками золота. Но если солжешь, прикажу бросить в темный подвал, чтобы крысы съели тебя самого». Старичок покачал головой и спокойно ответил: «Мне не надо твоего золота, государь. Подари мне навсегда ту серебряную флейту, что висит в твоем тронном зале на стене, и я отправлюсь спасать наш народ». Старичок получил флейту и покинул дворец. Крысы немедленно окружили его со всех сторон, готовясь загрызть. Но вдруг заиграла серебряная флейта, и они словно окаменели. А старичок спокойно направился сквозь их полки к городским воротам, вышел из них, продолжая играть, и увел из пострадавшего города всю крысиную армию. Долго он вел их по пустыне под палящим солнцем, пока не приблизился к подножию высокой-высокой горы. Вздохнул от усталости и стал подниматься, а крысы — за ним под звуки флейты. Но на большой высоте они стали тысячами отставать…