Девушка вымыла Эббота, накормила, вычесала вшей и терпеливо выхаживала его.

Остальные обитатели трущоб решили, что он ее новый сутенер, и это немного раздражало тех, кто считал, что сутенер такой красавицы должен быть черным.

Одного из них это разозлило настолько, что он попытался пырнуть Ричарда ножом ночью в придорожном кабаке, где алкоголь тек рекой. Но когда он подошел к нему с зажатым в руке ножом, кто-то подставил ногу, тот споткнулся, а кто-то третий стукнул его по голове глиняным горшком. Затем они затащили его под стол и продолжили пить.

Время от времени кто-то поливал парня пивом, чтобы он очнулся, но он не шевелился, и Эббот решил, что он мертв. Позже, заглянув под стол, Эббот обнаружил, что там никого нет.

В импровизированном меню было два вида напитков: маисовое пиво и неочищенная бесцветная жидкость, которая горела, как дезинфицирующее средство для туалетов, а на вкус напоминала креозот. Попробовав ее однажды и немедленно выплюнув, Эббот предпочитал маисовое пиво. Впрочем, и оно было достаточно крепким. Он не чувствовал, что пьян, пока не попытался встать. Сохраняя чувство собственного достоинства, он остался сидеть в ожидании, когда к его ногам вернется сила.

В плохо освещенном дымящей керосиновой лампой кабаке было тесно и жарко. Вонь стояла неописуемая, и Ричард вдруг почувствовал, что больше не может этого выносить. Снаружи была жаркая, черная и звездная ночь.

– Господи, все такое черное, – сказал он. – И ты тоже. Я едва тебя вижу.

Он стоял не двигаясь, привыкая к темноте, но даже спустя некоторое время едва мог различить горбатые силуэты лачуг в слабой дымке звездного света. Всюду лежали тени. Прохладный ночной воздух снова опьянил его, он схватил Дженни за руку и повис на ней.

Девушка вспотела, от нее нежно пахло теплом и мускусом, и он вдруг подумал о том, каково это – быть рядом с ней. Эбботу пришло в голову, что человек, который хотел его пырнуть, вполне может стоять рядом в тени с зажатым, в руке ножом. Его не впервые пытались спьяну зарезать в трущобах, где выпивка обычно приводит к насилию или безудержному веселью.

Опасность быть раненым из-за алкоголя или женщины на языке Службы была характерной особенностью данной местности, тогда как шансов быть выданным полиции не было никаких.

Это была успокаивающая мысль. Он умел управляться с ножами.

В течение часа после рокового и бестолкового выстрела Фрэнк Смит встретился с Шеппардом в Скотланд-Ярде, отдал пресс-службе Ярда заявление для вечерних и воскресных газет и доложил о случившемся начальнику Департамента, связавшись с его яхтой на Солент по радиотелефону, и министру, находившемуся в своей квартире в Белгравии. Оба страшно разволновались.

– Боже Всемогущий, – сказал начальник Департамента, – я что, на пять минут не могу отлучиться, чтобы что-нибудь не пошло не так?

Смит успокоил его, заметив, что это случилось бы вне зависимости от его присутствия, и зачитал ему заявление для прессы. В нем говорилось, что погибший был террористом из ИРА, который пришел в камеру хранения, чтобы забрать оставленное там в чемодане оружие, и был застрелен в целях самозащиты одним из агентов Особого отдела, который пытался его арестовать. В нем также говорилось, что в интересах национальной безопасности на данный момент детали происшествия не разглашаются.