Голос Борисова перекрылся стальным, полным неприкрытой ярости возгласом Романова, который прошил даже стены из брусьев.

– Юля!

Дэн быстро перевел взгляд обратно и заметил, как Юля напряглась, а чашка выпала из руки прямо в раковину. Развернулась как раз, когда на кухню хищным зверем влетел Герман.

Лицо Романова исказила гримаса гнева. По коже проступили красные пятна, глаза дикие, необузданные.

Иногда одна короткая секунда меняет все. Перечеркивает былые представления, выворачивает наизнанку картину мира, и на ошметки раздирает реальность. Секунда… за которую у Дениса внутри все застыло и превратилось одновременно изо льда в выжженный огненной лавой грунт.

Он понять не успел, как все произошло.

Застыл как вкопанный, когда Герман вдруг схватил Юлю за волосы и ткнул чем-то зажатым в кулаке ей прямо в побледневшее лицо.

– Это что? – проорал так, что стекла зазвенели.

Дениса прибило к земле. Какого мать его хрена? Сигарета, которую как раз подносил ко рту, упала на мокрую дорожку, а пальцы машинально в кулаки сложились. Воздух потяжелел, превратившись в жёсткий металл.

– Что это?

– Герман, я…

– Ты, блядь, пьешь противозачаточные?

– Это… я, – Юля вцепилась в руку, которая судя по выражению ее лица причиняла ей немыслимую боль, и хватала ртом воздух.

– Что ты? – мразь дернул рукой так, что Юля зажмурилась, а потом пальцем отбросил крышку с банки и высыпал ей прямо на голову маленькие белые таблетки, – я тебя для чего трахаю? Для чего? Чтобы ты таблетками все заедала?

У Дэна перед глазами поплыло. Помутнело. Земля под ногами качнулась.

Невидимой силой его потянуло туда. Внутрь. В грудной клетке заклокотало, мышцы натянулись, а нутро потребовало защитить. Плевать, что всего лишь какой-то долбанный телохранитель, а этому ничего не стоит стереть его в порошок. Испуганная до чертиков Юля вывернула все наизнанку. Подковырнула так, что у него за ребрами заболело.

Дернулся, но Борисов мгновенно выставил руку вперед.

– Стоять.

Глаза Дениса налились, все, что он видел через стекло, было перепуганное выражение лица Юли и разъяренное, животное, готовое растерзать Германа.

– Он ее ударит, – процедил сквозь плотно стиснутые зубы, пытаясь проталкивать в сжатые легкие кислород.

– Это не наше дело.

Почерневшие глаза метнулись в Егора.

– Что, блядь?

– Сказал не наше, – тихо припечатал Борисов и толкнул рукой Аветисова обратно, – угомонись, это приказ.

Сука! Дэн хватнул ртом воздух один раз, второй. Повернул голову как раз, когда рука Германа взметнулась и со звоном опустилась на щеку жены. Темные волосы взвились и упали на лицо, пряча девушку от невольных свидетелей.

То, что кололо за рёбрами, вдруг лопнуло, обдавая жгучей болью всю грудину.

– Аветисов, стой смирно и не думай рыпаться, – приказал Борисов, будто почувствовав, что Денис готов глотку перерезать подонку, посмевшему поднять руку на девушку.

Внутренности Дениса пылали. Жгло больно, дотла облизывая кости.

Герман схватил Юлю за локоть и потащил прочь из кухни. Королева даже не взвизгнула. Или ей банально не дали, этого уже Дэн не понял. Он стоял пришибленный, раздавленный, уничтоженный.