Выстрел! Мои воспоминания прервал залп португальской носовой пушки. Пока я вспоминал своего астрологического дядю, «Черная жемчужина» подошла примерно на километр и сразу открыла огонь. Вот так, без церемоний и обмена любезностями. Ядро, срикошетив пару раз от поверхности воды, утонуло, не долетев до нас метров пятьсот.
Теперь наш ход. Под руководством Хосе артиллеристы загружают в наши дальнобойные пушки по два цепных книппеля, и «Тага-Мара» тут же закладывает галс, поворачиваясь бортом к «Жемчужине». Залп! Наши ядра также не долетели до португальского галеона. Но упали в опасной близости. Еще бы! Длинные чугунные пушки с поперечной страховочной обвязкой — это вам не медные пукалки европейских кораблей. Черное судно тут же вслед за нами начало делать поворот направо, готовясь к боковому залпу. Джон Фарлоу не стал дожидаться медлительных португальцев, поднял все паруса и стал описывать круг, удерживаясь на носу «Жемчужины». Та еще раз выстрелила из передних пушек, но опять безуспешно.
В этом бою мы решили сделать ставку на два наших плюса — высокая маневренность и скорость, а также дальнобойность пушек. Сближение с «Жемчужиной» до оружейного выстрела для нас смерти подобно. Сорок пушек против наших восьми и триста человек экипажа против ста моих самураев. Ни быстрый абордаж, ни размен залпами в этом бою нас не устроят.
Еще выстрел. На этот раз Хосе велел заложить в орудия двойную порцию пороха — и три из четырех книппелей, развернувшись в воздухе, с хрустом влетели в такелаж галеона. Когда рассеялся дым, стали видно повреждения. На бизань-мачте была сбита одна рея, порван парус на фок-мачте и сломаны две стеньги.[12]
Негусто. Португалец опять начал лавировать, пытаясь встать к нам уже левым боком. Но пока тяжелый галеон закладывал циркуляцию, «Тага-Мара» успела еще дальше отойти от «Жемчужины». Однако та все-таки завершила маневр и дала бортовой залп. Шума много, дыма еще больше — эффект нулевой. Ни одно ядро не смогло долететь до нас. Мы тут же взяли круто к ветру и ответили с левых пушек. Не очень удачно: галеон лишь потерял передний кливер.[13]
В подзорную трубу было видно, как капитан «Жемчужины», высокий мужчина, одетый в черный камзол с серебряными позументами, в парике и широкополой шляпе с большим белым плюмажем, яростно размахивает руками, отвешивает подзатыльники канонирам и юнгам. После понесенного ущерба португальцы сменили тактику и решили зайти к нам с наветренной стороны. Фарлоу легко разгадал этот маневр, тут же совершил поворот оверштаг и стал подбираться к корме «Жемчужины». Залп! На сей раз книппеля косой прошлись по такелажу галеона. Сбита фок-мачта[14] вместе с самым большим парусом корабля, фок-мачта переломилась посредине, завалив обломками всю палубу. На корабле паника, фигурки матросов пытаются обрубить расщепленные балки и стеньги. Выносят вниз раненых. Тем временем мы продолжаем стрелять книппелями с кормы «Жемчужины», которая потеряла ветер и свалилась в дрейф. Еще час лавирования, шесть залпов — и такелаж вражеского судна полностью уничтожен. Однако капитан галеона не сдается. Я вижу, как португалец отдает якорь и пытается опять повернуться к нам боком уже на шпрингах.