Он направился к входной двери, которая открылась при его приближении. На пороге, утирая платком глаза, стояла Летти Лэнг.

— Здравствуйте, мистер Хаббард, — произнесла она сдавленным от горя голосом.

— Привет, Летти, — ответил он, остановившись на резиновом коврике, покрывающем цементный порог.

Если бы он знал ее лучше, возможно, сделал бы шаг навстречу и обнял или каким-нибудь другим жестом выразил сочувствие, но он не смог заставить себя это сделать. Гершел встречался с ней всего три-четыре раза в жизни и никогда не имел возможности узнать поближе. Она была экономкой, к тому же чернокожей, и ей положено было держаться в тени, когда в доме находился кто-нибудь из членов семьи.

— Мне так жаль, — вздохнула она, отступая.

— Мне тоже, — ответил Гершел.

Он последовал за ней в дом, через гостиную в кухню.

— Я только что сварила кофе. Хотите?

— Это ваша машина там стоит? — спросил он.

— Да, сэр.

— Почему вы поставили ее на подъездной аллее? Я думал, вы паркуетесь сбоку, рядом с отцовским пикапом.

— Простите, я просто не подумала. Сейчас переставлю.

— Нет, не нужно. Налейте мне кофе с двумя ложками сахара.

— Да, сэр.

— А где папин «кадиллак»?

Летти аккуратно налила кофе в чашку.

— Его забрал шериф. Сегодня, видимо, вернет.

— Зачем им понадобилась машина?

— Это вам лучше у них спросить.

Гершел выдвинул из-под стола стул, сел и обхватил чашку ладонями. Потом, сделав глоток, нахмурился:

— Как вы узнали об отце?

Летти прислонилась к кухонной стойке и скрестила руки на груди. Он окинул ее быстрым взглядом с головы до ног. На ней было привычное белое платье из хлопка чуть ниже колен, немного тесное в талии и весьма тесное в пышной груди — она набрала несколько фунтов.

Его взгляд не ускользнул от нее, она всегда замечала такие взгляды. В свои сорок семь лет, после пяти родов, Летти Лэнг все еще ловила на себе взгляды мужчин, но белых — никогда.

— Кэлвин позвонил вчера вечером, рассказал, что случилось, и попросил сегодня утром открыть дом и ждать вас.

— У вас есть ключ от дома?

— Нет, сэр. Ключа у меня никогда не было. Но дом не был заперт.

— А кто такой Кэлвин?

— Это белый, который работает здесь, в поместье. Он сказал, что мистер Сет позвонил ему вчера утром и велел ждать его у моста в два часа. Кэлвин, конечно, приехал. — Она сделала паузу в своем весьма пространном повествовании, чтобы промокнуть глаза платком.

Гершел отпил еще глоток.

— Шериф сказал, папа оставил записку и какие-то распоряжения.

— Я ничего такого не видела, но Кэлвин видел. Он сказал, мистер Сет написал, что сам лишает себя жизни. — Она заплакала.

Гершел подождал, пока она успокоится, потом спросил:

— Как давно вы здесь работаете, Летти?

— Не знаю точно, года три, — ответила она, глубоко вздохнув и вытерев щеки. — Я начинала с того, что дважды в неделю приходила убирать, по понедельникам и средам, на несколько часов. Уборка не занимала много времени, потому что мистер Сет жил, знаете, один и был очень аккуратен для мужчины. Потом он попросил, чтобы я ему готовила, я с удовольствием согласилась. Это занимало еще несколько часов. Я стряпала сразу несколько блюд и оставляла на плите или в холодильнике. А потом, когда заболел, он попросил меня приходить каждое утро и ухаживать за ним. Когда после химии ему бывало очень плохо, он сутками не вставал с постели.