– Отвалил бы, но ты, вижу, опять собралась помирать.

– Не дождешься, – бросила я и повернулась к двери.

– Мы с парнями идем на дикий пляж. Бегать, лаять, писять и какать. И закапывать какашки в песок. И, может быть, есть водоросли. И дохлых крабов. Ты с нами?

Смех вырвался наружу быстрее, чем я его успела сдержать. Я оглянулась: Боунс стоял в лучах заходящего солнца с вопрошающе вздернутым подбородком.

– Идем. Искупаешься в океане, поскачешь передо мной в купальнике, потом наденешь эту свою пижамку с овечками…

– С одним условием. Если это отверстие на твоем лице закроется и больше не будет открываться. Жди, возьму кофту.

Мне нужно сбежать из этого дома хотя бы на некоторое время. Оставив открытыми окна и двери, чтобы развеялись порожденные музыкой призраки.

Когда я переоделась и снова вышла на улицу, Боунс с «парнями» уже поджидал меня в своей машине у моих ворот.

– Я думала, мы прогуляемся.

– Отсюда полчаса до пляжа. Не думаю, что ты способна на такие подвиги.

– Ты не представляешь, на что я способна.

– Поговорим, когда тебя перестанет шатать. А сейчас прикрой это прелестное отверстие на твоем лице и садись рядом, – благодушно сказал он, хлопая рукой по обтянутому кожей сиденью.

И я подчинилась. Боунс-начальник. За этим стоило понаблюдать. Он весьма органично выглядел в своем амплуа разбитного дуралея, но, как оказалось, командовать тоже умел. Интересно, чем он занимается в жизни, помимо громких вечеринок и секса с шестнадцатилетними подростками?

Воспоминание о девочке, которая сегодня рано утром покинула его дом, снова отправило мое настроение в нокаут. Почти всю дорогу до пляжа я молчала.

Как только Боунс заглушил мотор машины, я открыла дверцу и опустила ноги в песок. Сразу за дорогой тянулся живописный каменистый берег. Каменные россыпи, пучки желтеющей травы и – сколько хватало глаз – спокойный светло-синий, присыпанный солнечной пыльцой океан.

– Кто та девочка, которая сегодня утром вышла из твоего дома? – спрашиваю я, решив не откладывать этот вопрос на потом.

– А что? – интересуется Боунс и принимается подбрасывать теннисный мяч. Собаки тут же словно с ума посходили.

– Ты с ней спишь? – прямо спрашиваю я.

– Ты такая грозная, когда хмуришься.

– Я хочу услышать от тебя конкретный ответ.

– Не думаю, что он тебе понравится, – ухмыляется Боунс.

– Нет… – зажмуриваюсь я.

И все мгновенно словно блекнет. Песок становится холодным и колючим, воздух – пыльным, прибой – отвратительно грязным, с тиной и щепками. Лай собак делается невыносимым, а Боунс – просто омерзительным.

– Отвези меня домой.

– Парни еще не покакали.

– Тогда пойду пешком, – машу я рукой и быстро шагаю прочь. И пусть только попробует остановить, я ему расцарапаю лицо…

– Стой! – Боунс догоняет меня и, схватив за руку, разворачивает к себе.

Я чувствую, что взорвусь, если он меня сейчас же не отпустит.

– Все, успокойся! Ей семнадцать. Ее мать наводит порядок на соседней вилле, а девочка у меня убирается. Мне нужна чистая посуда и постель, а ей – куда лучшее занятие, чем продавать безделушки на обочинах трасс и надеяться, что у проезжающих мимо будут только добрые намерения.