– Доченька. – Расстроганная мама обняла меня и прижала к себе. И ведь знает, что я плакса, но всегда поддержит и пожалеет. А еще поймет, когда мне действительно невыносимо горько. – Ты же знаешь, что мы всегда рядом? – Я кивнула. – И что бы ни случилось, ты можешь рассказать.

– Не хочу, – прошептала. Объяснять, что не сошла с ума, рассказывать то, что так трудно вспоминать. Не хочу, и точка.

– Хорошо, маленькая.

Я вздрогнула. Неужели я всем кажусь ребенком? Коснулась запястья, на котором, насколько я знаю, все еще оставался браслет Кощея, а поверх золотая цепочка брата. Хотелось бы узнать, Кощей его надевал как удочерение или как предложение? Но уже…

Обняла маму в ответ, вдыхая ее сладкие духи.

– Главное, чтобы ты была счастлива, доча. Так что не думай ты о нас, стариках.

Я фыркнула маме в волосы. Старики, как же. Полиция до сих пор крестится, когда их видит, после шума, который они подняли из-за моего исчезновения.

Так и не объяснив маме ничего, вышла и села в свою Киюшу. В бардачке лежала упаковка от того письма, с которого все началось. Не смогла выкинуть, пусть хоть что-то материальное останется из того мира. Ведь я ничего не взяла, меня проверяли на артефакты. Оставили только невидимый мне браслет, просто потому, что его уже не снять. А еще я все еще числюсь королевой. Мне удалось передать все свои полномочия Карачуну и Акеле с Ягой. Последняя призналась, что в ней сильна кровь ведьм, и она с удовольствием пожила бы в этом благостном для них крае. Мать Кощея отлично его зарядила.

Ректор предложил помощь по обустройству. Он и его девушка (та самая, о которой по пьяни рассказал) решили переехать в Мертвое королевство. Только Кэрролу придется еще минимум год отработать в академии. Но они уже занялись благоустройством места под жизнь обычных рас.

К тому же ректор пообещал тоже заниматься вопросом нечисти. Понял, как все привыкли возлагать этот вопрос на плечи Бессмертного.

С этими мыслями я притормозила перед уткой с утятами. Утка перешла дорогу и запрыгнула на бордюр, а вот у малышей не получалось.

Перекрыла проезд своей машиной и вышла помочь птенцам.

Утка шипела и не позволяла коснуться малышей, чтобы поднять тех над бордюром. Ох, глупая, помочь же хочу. Но фиг ей это объяснишь.

Перед глазами появились черные классические ботинки. Сердце ухнуло от ощущения дежавю. Я тогда так же перекрыла дорогу и смотрела вниз.

Те же самые ботинки!

Такие знакомые руки, получив пару укусов от матери-утки, приподняли утят над бордюром.

Я продолжала сидеть на корточках, боясь подняться.

Моих волос коснулись, и я резко подняла взгляд. Знакомые черты размазались потоками моих в очередной чертов раз полившихся слез.

– Так не рада меня видеть? – сказано было басом, отдавшимся вибрацией в сердце. Привстала и уткнулась лбом в теплое плечо любимого. Заревела в голос. Теперь уже от счастья. Впервые за долгое-долгое время от счастья.

– Шш-ш, малышка.

Кощей ласково прижал к себе и погладил по волосам. Его тепло и густой аромат проникали мне под кожу, наполняя меня чем-то абсолютно легким и невероятным, смывающим все камни с души.