Ярборо ахнула и прикрыла рот рукой. На глазах у нее выступили слезы.

— Детектив Хит, — заговорил Аткинс, — по-моему, это не имеет отношения к делу.

— Мне очень жаль, сэр, но я вынуждена затронуть эту тему.

— Но это же просто слухи, — произнес шеф отдела личного состава, протягивая Филлис бумажный платочек.

— Получившие подтверждение из независимого источника, — добавила Хит.

— Продолжайте, — бросил заместитель комиссара Аткинс.

— Джереми Дрю, признавшийся в изнасиловании и убийстве Эми Ярборо, был выдан властям США в две тысячи втором году. Получил пожизненный срок и сидит сейчас в Синг-Синге, где я вчера с ним виделась. Во время нашего разговора Дрю подтвердил информацию, полученную от моего источника. Например, то, что родители Хаддлстона заплатили его, Дрю, родителям-пенсионерам несколько миллионов долларов. В обмен на молчание о том, что Джин Хаддлстон-младший вместе с Дрю участвовал в групповом изнасиловании на пляже в ту ночь.

— Но почему он рассказал вам об этом сейчас? — спросил заместитель комиссара по правовым вопросам.

— Его родители уже умерли, а сам он обратился к религии. Наш разговор был для него первой возможностью выговориться. Кстати, я навела справки на таможне: судя по паспорту Хаддлстона, в день убийства он был на Бермудах и покинул остров наутро, первым рейсом, еще до того, как тело Эми было обнаружено.

Знаете что, Филлис? Даже когда я узнала, что в ту ночь Джереми Дрю напал на вашу дочь не один, я все-таки не хотела верить в то, что за этим стоите вы. Но я вспомнила о круизе, забронированном Монтрозом. Вдовец в трауре собирается в морской круиз? И это в тот момент, когда его карьере угрожает серьезная опасность, когда он занимается тайным расследованием? Я перезвонила в турфирму: Монтроз собирался на Бермуды.

Пока группа лучших полицейских Нью-Йорка делала несложный вывод насчет мотива, Филлис Ярборо прервала их.

— Никки… — Она едва заметно покачала головой, словно демонстрируя свое разочарование. Голос ее был хриплым, надломленным. — Не могу поверить своим ушам. Это говорите вы? Вы обвиняете меня, затронув такую болезненную тему. Хотите заставить меня снова пережить этот ужас? Что это за теория, заговор против меня?

— Я очень сочувствую вашему горю, и вы это знаете. Но это больше не теория. Фрагмент кожи, найденный под ногтем отца Графа, содран с футляра для наручников, принадлежащего Харви Бэлленсу; кусочек пуговицы, обнаруженный на месте преступления, откололся с одной из его рубашек. Харви сейчас в больнице, и он все мне рассказал. О вас. И о том, что в две тысячи четвертом году вы заплатили пяти копам, чтобы они расправились с Хаддлстоном.

— Довольно, детектив, — произнесла Ярборо, пытаясь держаться спокойно и отстраненно, как судья, а не обвиняемая. — Хватит об этом, пожалуйста. Вы же знаете: преступники расскажут что угодно, чтобы смягчить наказание. Это нелепые слухи и домыслы. Где Никки Хит, всегда работающая с фактами?

— Факты, — повторила Хит.

Она подошла к двери и слегка постучала. Появились Ловелл и де Лонгпре. Обойдя стол, они направились к большому плоскому экрану, висевшему на стене, — и у Никки пересохло в горле. Она вспомнила, как врачи разрезали рубашку Рука. Вспомнила, как слушала его последнее сообщение, умоляющий голос, просьбы перезвонить, слова о том, что видео у него. Никки сохранила это сообщение — последние слова Рука перед тем, как он был ранен. А потом осмотрела медальон святого Христофора, оказавшийся полым внутри: под крышкой покоилась крошечная черная карта памяти размером с ноготь мизинца.