Я посмотрел на нее. Она пригрелась и задремала. Небось всю ночь не спала, представляя, как вонзает мне в сердце свой кинжал. Дурочка малолетняя. Я прижал ее к себе чуть сильнее, и она сразу очнулась и вопрошающе поглядела на меня.

– Значит, так. Побудешь пока Ирмой Мюллер. И чтобы никто не знал твоего настоящего имени. Я распоряжусь, что забираю тебя с собой. Скажи, слуги знали о тебе?

– Меня почти никто не видел. Знали несколько служанок. Но они думали, что я не успела сбежать и хочу только переждать, когда в замке останется меньше солдат, чтобы покинуть его. Что ты с ними собираешься сделать?

– Им придется покинуть замок. Оставлять тут преданных тебе, а не мне людей было бы глупо.

– Не выгоняй их, пожалуйста. Они ведь ничего плохого не замышляли. Просто хотели помочь своей бывшей хозяйке покинуть замок.

– Хорошо. Но поговори с ними и предупреди, чтобы они забыли о том, что ты здесь вообще была. Если кто-нибудь об этом узнает, то у них будут очень большие неприятности. Вплоть до повешенья. И иди собирайся, после обеда мы отправляемся. И еще. Когда мы одни, можешь называть меня просто Лео и на «ты», но если рядом кто-то есть – только «ваше сиятельство». А то вокруг меня в основном люди грубые, хотя и хорошие вояки; перережут глотку зарвавшейся служанке так быстро, что я и помешать не успею.

Она вскочила с лавки и присела в реверансе, а так как на ней ничего не было, то я еле сдержался, чтобы не подхватить ее. Да и она бы, думаю, не возражала, но время подходило к обеду, и скоро нам выходить. Надо же, сколько мы тут, можно сказать, мылись. Я улыбнулся, хлопнул ее по попке и сказал:

– Одевайся и беги. Как соберешься, подойди ко мне.

Она натянула уже высохшую камизу и выскочила. Ну да: я же сразу заметил тонкую и нежную материю у камизы – откуда такая могла взяться у простой служанки… Да, заметить-то заметил, но выводов никаких не сделал. Что-то я расслабился. А если бы это была настоящая специалистка, подосланная той же Маргаритой? Я бы уже лежал остывший с перерезанным горлом, а ее бы и след простыл. Да, надо улучшать службу охраны. А то начальника я назначил, а толку ноль. Нет, защитить меня от нападения в походе и даже на улицах города они смогут, а вот так, как сегодня, – нет. Тут им еще учиться и учиться. И подсказать что-то толковое сам вряд ли смогу… Я заглянул под лавку. Там в уголке действительно лежал сверток. Осторожно развернув тряпку, я увидел кинжал в простых кожаных ножнах. Завернув его снова в материю, я его прибрал. Буду иногда смотреть на него и вспоминать, для чего он предназначался. Может, это поможет мне быть поосторожнее и поменьше витать в облаках.

Я тоже собрался и вышел из импровизированной мыльни. Благо одежда, уже выстиранная и высушенная, лежала у двери на табурете. Открывай дверь и бери. Элдрика у дверей не было. И вообще никого не было. Заходи кто хошь и бери что хошь. В моем случае – режь кого хошь. Что бы я делал, сидя в бочке, если бы ко мне ворвался хоть один убивец, – кричал бы: «Помогите!»? Здо́рово. Значит, или надо налаживать службу охраны, или сидеть в бочке с мечом в одной руке и с пистолетом в другой. И не надо думать, что сейчас все такие благородные, что на тайное убийство не способны. Еще как способны. И режут друг друга, и травят, и убийц подсылают. И все это делают наиболее благородные. Короли, князья, герцоги. И особо потом не переживают. Уверен, и Маргаритка, и архиепископ тоже об этом подумывают.