Решение обосноваться в Техасе было, быть может, немного скоропалительным, но в отличие от Аманды Мэриан в самом деле не рвалась назад в Хейверхилл, где не осталось ничего для нее дорогого, где ожидали только тягостные воспоминания. Да и вообще восточные штаты с их строго упорядоченным течением жизни, с бесчисленными условностями ничуть не тянули ее к себе.

Теперь, по прошествии некоторого времени, Мэриан уже понимала, чем (невзирая на непривычную жару) ей нравится Техас. Это был край громадных просторов и дикой, неукрощенной природы, где можно было целыми днями колесить по едва намеченным дорогам, не встречая никого, и где при этом жили люди с открытой душой и дружелюбным нравом. Конечно, были и другие, встреча с которыми не сулила ничего хорошего, но и сама опасность будоражила кровь тому, кто предпочитает риск добропорядочной скуке. Здесь невозможно было предугадать, что тебя ждет завтра или даже через час. Случиться могло все, что угодно, — вот почему жизнь была не прозябанием, а выживанием, и, чтобы выжить, приходилось полагаться друг на друга, приходилось сближаться.

С первых же дней на ранчо Мэриан знала, что останется здесь и, независимо от того, будет она жить в городке вроде Трентона или и вовсе на отшибе, ей придется научиться множеству важных вещей, которые в Техасе принимались как должное, — например, верховой езде. Она решила одолжить у тети Кэтлин одно из странных одеяний, придуманных именно для этой цели. Свободного покроя, сшитое из мягкой податливой кожи, при ходьбе оно казалось юбкой, но в седле преображалось в свободные штаны ниже колен.

К большому разочарованию Мэриан, конюшня оказалась пустой, а вернее, безлюдной. В стойлах находилось несколько лошадей, в том числе гнедая пара Спенсера. Еще больше их было в смежном открытом загоне.

Решив ближе познакомиться с гордыми животными, в чьих жилах зачастую текла и кровь диких скакунов, Мэриан осторожно приблизилась к ближайшему стойлу и сделала попытку подманить лошадь, но та лишь пренебрежительно взмахнула хвостом и отвернулась. Точно так же отреагировали и остальные.

Возможно, следовало войти внутрь, но девушка не решилась — стойла казались узкими, как монашеские кельи, а в памяти все еще жила сценка из детства: лошадь рвет поводья из рук грумов, встает на дыбы, лягается и кусается, дико закатывает белки и пронзительно ржет. Ее так и не удалось обуздать, и, когда пятеро человек получили ранения, отчаявшийся владелец пристрелил бунтарку. Впоследствии много говорилось о том, что он сам был виноват в случившемся, так как плохо обращался со своими животными, но случай запал в душу, и, хотя ничто не говорило о том, что на ранчо издеваются над лошадьми, Мэриан топталась посреди прохода, боясь приблизиться к ним.

— Принеси им что-нибудь вкусное.

Мэриан повернулась. Всецело поглощенная лошадьми, она не слышала шума, а между тем кто-то появился в дверях конюшни. Солнце било ему в спину, так что можно было различить только темный силуэт лошади и мужчину верхом в низко надвинутой на лоб шляпе, но даже если бы Мэриан не узнала голос, сердце зачастило, давая понять, кто это.