Все же такие преступления насильники старались вершить в стороне от чужих глаз, и прикапывать свои жертвы. Обычные призванные на войну солдаты, хотя уроды встречались и среди них, не одобряли такого гнусного лиходейства. Хотя, что и говорить, если видели бесхозное имущество, то поступали также, как и все. Как говорили москали в «лихих девяностых годах» – теперь, хлопцы, начнем «прихватизацию».
Татары «вкалывали» на грабеже крепостицы, как московские гастарбайтеры из знойного Таджикистана – беспрерывно выволакивали через раскрытые воротные створки всевозможное имущество, при этом ухитряясь тушить пожары. С последним все понятно – ведь степняки просто не хотели лишиться взятого на саблю добра.
Дело у них спорилось, что свидетельствовало о немалом опыте в таких акциях. В трофейные повозки запрягли коней, а теперь нагружали их скарбом. Нещадно нахлестывая плетьми, выгнали из крепости «живой товар» – баб и девок, несколько детей, судя по сарафанам, девиц. А вот мужчин, стоящих на ногах, было всего двое. Одного забросили на телегу, а другого, с седой бородой, один из татар рубанул саблей – только кровавые брызги полетели во все стороны.
– Суки червивые!
Галицкий прошелся ногтями по камню, кипя ненавистью. Можно говорить о «дружбе народов» часами, но посмотрев на такое зрелище, станешь хвататься за оружие сразу, как увидишь подобных «друзей». Зарубил татарин и старуху, что попыталась на него кинуться. Остальных баб и девок избили плетьми и стали привязывать к повозкам. Как до того поступили с мирными монахами на другом берегу Северского Донца, которой в самую пору теперь именовать кровавым.
– Ах, что творят, падлы!
Юрий матерился сквозь зубы – не читая учебников истории, он сейчас наглядно представлял весь процесс «людоловства». Помочь несчастным парень никак не мог, оставалось только бессильно сжимать кулаки, ругаться и призывать на голову работорговцев страшные кары.
– Вырезать за такие дела надо поголовно, не взирая на возраст – все они над рабами измывались, а потому никакой пощады…
Юрий осекся – он никогда не думал, что станет сторонником геноцида, однако насмотревшись на жуткое зрелище, захотел проехать по Крыму на танке, сминая все на своем пути. И только сейчас осознал, какая старина стоит на дворе, и какие страшные нравы в этом времени являются обычной нормой.
– Как у Юлия Цезаря – пришел, ограбил, пожег!
Не в силах более смотреть на творящееся на той стороне реки непотребство, Галицкий грязно выругался и полез в нору, прихватив баклагу и толкая впереди себя мешок с имуществом пращура…
Глава 4
– Жить можно, хоть и грязно…
Юрий посмотрел на свои руки – мел, земля, колючки – покрыли кожу корочкой, местами кровоточившую. Столбняк в 21-м веке был бы обеспечен, но в этом времени может и пронести, да и промышленных предприятий, что экологию загрязняют и бациллы разносят, здесь нет. Природа великолепная, дубравы кругом, одно плохо – жить небезопасно, в рабство к татарам угодить можно запросто, стоит рот раззявить!
В баклаге оказался ягодно-фруктовый взвар, видимо из прошлогодних запасов – чуть сладковатый с кислинкой, довольно приятный. Но с другой стороны хотелось бы просто умыться. Однако следует набраться терпения. Придется подождать ночи, а там сходить на реку. Надо простирнуть исподнее белье, затем хорошо искупаться и помыться илом. А потом золой от кострища промыть волосы.