Когда он колебался, осматривая эти пути, он вдруг замер. Внизу правого прохода в нем открывалось еще более узкое ущелье, образуя колодец из синих теней. И в этом колодце что-то шевелилось. Конан застыл в напряжении, вглядываясь в отвратительное человекообразное создание, стоявшее в сумерках перед ним.
Это было словно дьявольское воплощение ужасной легенды, в плоти и крови; гигантская обезьяна такой же высоты на своих согнутых ногах, как и горилла. Она была похожа на огромных обезьян-людей, на которых охотились в горах вокруг Вилайетского моря, с которыми Конану приходилось сталкиваться и даже драться. Но эта была даже больше; ее волосы были длиннее и гуще, как у арктических животных, и светлее, пепельно-серые, почти белые.
Ее руки и ноги были более похожими на человеческие, чем у гориллы, большие пальцы на руках и ногах больше похожи на пальцы людей, чем антропоидов. Это был не обитатель деревьев, а животное, рожденное в обширных равнинах и мрачных горах. Лицо в основном было обезьяньим, хотя переносица была более отчетливой, челюсти менее животными. Но его человекообразные черты только увеличивали отвратительность его внешнего вида, а интеллект, который проглядывал из маленьких красных глаз, нес только злобу.
Конан знал, что это было: монстр, упоминавшийся в мифах и легендах севера — снежная обезьяна, обитатель неприступной Патении. Он слышал слухи о ее существовании в историях, доходивших с затерянной, унылой горной страны Лолан. Ее жители подтверждали истории о человекообразном животном, которое обитало там с незапамятных времен, приспособившись к голодным и холодным нагорным северным землям.
Все это пронеслось в голове Конана, когда они стояли друг против друга в угрожающей напряженности. Затем скалистые стены ущелья отразили эхом высокий пронзительный крик обезьяны, когда она начала атаку, широко раскинув низко висящие руки и обнажив желтые мокрые клыки.
Конан ждал, удерживая равновесие на цыпочках, противопоставляя ловкий и длинный нож против силы могучей обезьяны.
Жертвы, попадавшие к монстру были разбиты и искалечены пытками или мертвы. Получеловеческая искра в его сознании, отделявшая его от животных, приводила монстра в ужасное ликование при виде смертельной агонии своей добычи. Этот человек был всего-навсего еще одним слабым созданием, которое можно разорвать и распотрошить, разбить его череп и добраться до мозгов, хотя он и стоит с какой-то блестящей штукой в руке.
Конан во время этой смертельной атаки думал о том, что единственный способ уцелеть — это избежать объятий этих огромных рук, которые могут раздавить его в одно мгновение. Монстр был быстрее, чем можно было подумать по его неуклюжему появлению. Несколько последних футов он пронесся по воздуху в гигантском прыжке. Но до того как он навис над Конаном, сомкнув свои большие руки, тот увернулся и его движению позавидовал бы и атакующий леопард.
Похожие больше на когти, ногти только распороли его тунику, когда он ловко прыгнул, рубанув ножом, и ужасный крик пронесся над гребнями ущелий. Правая кисть обезьяны была наполовину отрезана от руки. Густое сплетение бледных волос помешало тому, чтобы удар Конана полностью ее отсек. Брызгая кровью из раны животное развернулось и снова бросилось в атаку. В этот раз его бросок был таким стремительным, что ни один человек не смог бы от него увернуться.