— Заметано! — говорит Бетти и вынимает из багажника тяжеленное железное чудище.

Он заряжает чудище (которое вовсе не чудище, а немецкий ручной пулемет) и начинает палить без остановки. Пламя вырывается из дула пулемета и освещает стены, пули свистят и щелкают по тоннелю.

Двое других направляют лучи фонарей туда, где Чарли увидел желтые глаза. Но там ничего нет, лишь дрожащая крыса стоит на задних лапах, прижавшись спиной к стене.

— Вот дьявол, — шепчет Бетти.

— У нас есть то, за чем мы пришли, — говорит Альфи и надевает на голову свой котелок. — Собираемся и уходим.

И, наблюдая за тем, как наша капля бежит по трубе к очистным сооружениям, а потом к Осло-фьорду, мы слышим, как троица собирает инструменты и заводит машину.

Но самое последнее, что мы слышим…

Правильно.

Ш-ш-шипение змеи.

РОВНО В ВОСЕМЬ УТРА ДИРЕКТОР Национального банка Норвегии сделал то, что он делал каждое утро, приходя на работу. Он спустился по лестнице в самый глубокий подвал Норвегии. Прошел мимо монетного литейного цеха, где делают монеты с изображением короля, мимо типографии, где делают бумажные деньги с портретами умерших великих норвежцев, по большей части усатых, мимо курительных комнат, где делают кольца табачного дыма, и затем спустился в самый низ, туда, где люди хранят ценности в банковских ячейках. Там он и его заместитель отперли ключом замки трех стальных дверей и наконец оказались перед дверью, за которой хранится весь золотой запас Норвегии.

— Отпирай! — скомандовал, как всегда, директор банка.

— Ключ у тебя, Тор, — сказал, как всегда, заместитель директора и зевнул.

— Да-да, это правда, — сказал, как всегда, директор банка и отпер замок.

Они вошли в хранилище.

Точно в четыре минуты и тринадцать секунд девятого в самом глубоком подвале Норвегии прозвучал отчаянный крик. И точно в четыре минуты и пятнадцать секунд девятого директор банка прошептал заместителю директора банка:

— Об этом никому ни слова, понятно? Нельзя допустить паники.

— Но… Но в следующий понедельник приедут инспектора проверять наличие золотого запаса! — возразил ввергнутый в отчаяние заместитель директора банка. — И что тогда нам делать? Что будет с Норвегией?

— Предоставь все мне, — сказал директор банка Тор.

— Но что будешь делать ты?

Директор банка Тор немножко подумал.

— Паниковать, — ответил он.

И оба громко закричали.

Было девять часов, и король, как обычно, лежал в постели и смотрел по телевизору спортивные новости. Ведущий поправил на носу очки и сообщил, что, по слухам, владелец «Челчестер Сити» Максимус Рублёв попытается перед финалом Кубка купить того самого Ибранальдовеса, самого дорогостоящего, самого лучшего и самого избалованного футболиста в мире. Но только денег у него на это, конечно, не хватит. Правда, Рублёв — самый богатый человек на свете, богаче, чем Улав Крон, Стейнрик Хаген и Скиллинге Рёкке, вместе взятые. Рублёв владеет Финляндией, Новой Зеландией, восемнадцатью фабриками с толстыми столбами дыма и тощими детьми-работниками, двадцатью четырьмя политиками, стадионом «Челчестер», четырьмя лицензиями на такси и одним украденным велосипедом с двадцатью четырьмя скоростями. Но это абсолютно бесполезно. Все знают, что ни у кого нет денег, чтобы купить Ибранальдовеса. Последние, кто пытался это сделать, предлагали девятнадцать миллионов фунтов стерлингов, Таджикистан, три авианосца, только что вымытый небоскреб и два сильно подержанных поршневых самолета. Получив отказ, они прибавили Доминиканскую республику, улицу Родхусгата в Осло, три дорожных чека на большую сумму и Землю Королевы Мод