Не считая крыльев, ангел практически ничем не отличался от обычного человека, разве что радужка глаз была неестественно фиолетового цвета. Увидев нас со зверолюдом, он немного оживился, привстав на ноги.

Подойдя к пентаграмме вплотную, я почувствовал, как начинает ощутимо покалывать кожу, а волоски на теле дружно подняло статическое электричество.

– Эй, пернатый, ты меня понимаешь?

Паренёк кротко улыбнулся и согласно кивнул. Ну, ничего удивительного – старина Билли тоже человеческой речью владел прекрасно, даже юморить пытался. Но куда ему до меня…

– Ладно, я сегодня добрый, как тебя освободить-то?

Херувим показал на один из кристаллов. Опять жесты, будь они неладны, но мне уже не привыкать.

– Только давай условимся на берегу, что ты не будешь творить всякой ереси, – предупредил я. – У нас тут практически тюремное братство и дружба народов. Те, кто с этим не согласны, отсиживают задницу дальше до лучших времён.

Я указал в сторону тихо зарычавшего волка.

Анеглок величественно сложил руки и поклонился мне. Хорошо, будем считать это за обещание. На всякий случай хватать кристалл голыми руками я не стал, а вооружился старенькой деревянной шваброй, валяющейся в углу с незапамятных времён. Вряд ли здесь хоть раз мыли полы, но свежие царапины на потемневшей ручке говорили о том, что ей всё-таки пользовались.

Стоило мне опрокинуть один из камней, как свечение по внешнему кругу пентаграммы стало заметно слабее. Да и напряжение в воздухе заметно упало. Дальнейшее было делом техники, правда, поперечная часть, на которую наматывалась тряпка, стала понемногу дымиться.

Удерживающее поле окончательно пропало, когда осталось всего два кристалла, и обрадованный ангел самостоятельно перешагнул рисунок. Теперь его наготу прикрывала не пойми откуда возникшая туника, переливающаяся от скудного освещения потолочных ламп. А я уже подумал, что у них разгуливать в чём мать родила – это норма.

Зверолюд со скептическим выражением на лице поспешил присоединиться к родичам, оставив нас одних. Освобождённый представитель Света не стал его задерживать, а прошёлся вдоль остальных пентаграмм, которые нынче пустовали, после чего горестно вздохнул.

– Извини, ты последний, – сочувствующе произнёс я, сжав зубами колпачок с маркера. – Тьфу, давай тебя тоже пометим, а? Это для твоего же блага.

Паренёк отрицательно покачал головой, зачем-то сжав в кулак правую руку. В ней тут же возник ослепительно сияющий клинок, напомнив мне чем-то оружие Ольги Ерёменко. Только не бирюзового цвета, а оранжевого.

– Эй! Ты чт…

Херувим не стал дослушивать и без всяких дуэльных расшаркивания вонзил его мне прямо в грудь. Вот и верь после такого ангелам!

Я успел лишь напоследок увидеть расширенными от удивления глазами, как из раны вовсю валит дым, распространяя запах горелого мяса, после чего окружающий мир поглотила тьма.

Если с человеческой подлостью ещё можно как-то мириться, то с ангельской…

Никак не ожидал, что укокошит меня именно пернатый святоша, который обещал, между прочим, вести себя миролюбиво. Зря его освободил, слишком добрым быть тоже вредно, оказывается.