В соответствии с описанными задачами создается и этика. Здесь она должна быть достаточно сложной, так как регулирует весьма сложное поведение коллектива, согласуя большое количество разнонаправленных видов деятельности в рамках нескольких взаимосвязанных структур. Надо все как-то более или менее согласовывать, чтобы и волки были сыты, и овцы целы и тоже как-то питались.

Получающаяся этика является на первый взгляд настолько эклектичной, составленной из многих местами противоречащих друг другу кусков, что ветераны эгрегора, бывшие неустрашимые пассионарии, с непониманием и ужасом смотрят на своих детей и внуков. Тогда, в мохнатом году, все было просто: были мы, а через окоп — они, то есть все остальные, и надо было бить гада, а потом восстанавливать разрушенное хозяйство. И вот — восстановили, и оказалось, что дети, вернувшись с работы, и внуки, прибежав из школы, высказываются приблизительно в таком стиле. "Нужно повышать благосостояние народа, поскольку это скажется и на моем личном благосостоянии. Хорошо делать карьеру, но не в ущерб личному свободному времени, поскольку в наше время гореть на работе не модно. Начальство несет чушь, но критиковать его себе дороже; тем не менее, с ним следует держать себя потверже, чтоб на шею не село. Бога, конечно, нет (хотя что-то, возможно, есть), но креститься и на Пасху сходить в церковь — святое дело. Принципы добра следует преподносить детям вообще, чтобы любили папу и маму, но, в частности, никакое доброе дело не остается безнаказанным. Подсказать на уроке можно, но не нужно, поскольку везде — конкурсы, и пусть средний балл каждый себе сам зарабатывает. Жениться по любви глупо, потому что сядут на шею, а без любви тоже тоскливо… может, так родить, без мужа? Устои всегда невредно лягнуть, но вполне этично использовать в личных целях. Себя следует беречь, думать также о диете и физических упражнениях. Плохой порядок лучше хорошего хаоса. Семью надо укреплять, но не за счет ограничения личной свободы. Хорошо стремиться жить хорошо. Помогая себе, помогаешь и другим тоже. Твои несчастья интересны твоим врагам. Обаяние — залог успеха…" И так далее.

Противоречивость подобной "бытовой" этики эпохи расцвета эгрегора ничуть не смущает ее обладателей, поскольку реально человек в жизни не ведет себя в соответствии с этими принципами и вообще не руководствуется в своих решениях этическими принципами — выбор почти всегда совершает ведущий его в данный момент эгрегор; этика же, в обычном смысле, есть попытка осознания происходящего на уровне видимых явлений; однако за символами видимой реальности надо все же читать жизнь тонкого мира.

Этика эгрегора в последней фазе своего развития — полной кристаллизации и распада — отличается крайней догматичностью, нетерпимостью к какой бы то ни было свободе и творчеству и активизацией инстинкта смерти. Становится популярной позиция "чем хуже, тем лучше", нигилизм по отношению ко всему, что имеет хоть какое-то отношение к данному эгрегору, братание с солдатами вражеской армии и т. п. Здесь многое зависит от того, выполнил эгрегор свою кармическую задачу или нет. Если эта задача еще не выполнена, эгрегор обладает еще значительной энергией и, будучи не в силах направить ее на самосовершенствование, направляет ее на самоуничтожение. Чем хуже выполнил эгрегор свою кармическую задачу, тем больше неиспользованной энергии имеется в его распоряжении, и тем с большей силой уничтожает он сам себя, обращая в хаос, порой до мельчайших кирпичиков. Носителям идеи созидательной этики в такие периоды нелегко; зато процветают пессимизм (как философское направление) и эскепизм (говоря по-русски, "исчезновизм" или "к-чертовой-бабушке-уходизм").