— Всем лечь на пол! — громко заорал один из них, и принялся палить из автомата по бару.

Началась паника. Никто не выполнил приказ, все метались по маленькому задымленному помещению. Люди в черном занимали все свободное пространство и безжалостно крушили богатый интерьер, попутно укладывая на пол бьющихся в истерике женщин и пьяных мужчин. Кто-то из них забросил в помещение дымовую шашку, и стало трудно дышать.

Волков откинул от себя меченые карты и молниеносно подскочил из-за стола Не раздумывая, он бросился бежать в сторону плотно прикрытой двери за лестницей. Облонский метнулся к своей до смерти перепуганной секретарше и схватил ее за руку.

— На пол, я сказал! — заорал у него над ухом один из спецназовцев и грубо толкнул Облонского на грязный пол.

— Руки за голову! Лежать! — тыкая автоматом ему в спину, продолжал орать он.

Облонский повиновался. Краем глаза заметил, что Машу, нисколько не церемонясь, уложили рядом с ним, и мысленно выдохнул. Ему казалось — пока она рядом, даже на этом грязном полу и в жутком платье, — она в безопасности.

— Владимир Николаевич, — сбивчиво зашептала секретарша. — Простите меня, пожалуйста…

— Заткнись, Маша, — прорычал он. — Просто тихо лежи и делай, что они скажут.

— Да, хорошо, — закусив губу, кивнула она. Сглотнув непрошенные слезы, затихла на полу до новых приказов.

Всех участников нелегальных игр арестовали и теперь выводили из подвала по двое, тут же усаживая в небольшой автобус.

Облонского и Машу вывели последними. К ним тут же бросился Алексеев.

— Вова, твою мать, б…ть! Наконец-то! Я уже думал, тебя в живых нет!..

Тут же оттолкнул от них спецназовца в черной форме и замахал у него перед носом каким-то удостоверением.

— Это свои! Свои, понял? Их арестовывать не надо! А остальных везите, допрашивайте.

Облонского и Машу нехотя отпустили.

— Все, Вова, хватит с меня приключений! Пошли, водки выпьем и в сауну! — продолжал сбивчиво горлопанить Алексеев.

— От водки не откажусь, — согласился Облонский и крепко взял Марию за локоть.

Алексеев уже открывал заднюю дверцу своего роскошного внедорожника, приглашая сесть.

— Девчонок я отправил на такси. Они там нас ждут, не дождутся.

У Марии вдруг подогнулись колени.

— Эй, девушка, в обморок падать запрещено! — подскочив к ней, начал шлепать ее по щекам сити-менеджер. — Вас вообще, для чего выиграли? Уж точно не для того, чтобы вы тут концерты с обмороками устраивали.

— Отстань от нее, — понуро буркнул Облонский и помог девушке забраться в машину. — Лучше водки мне налей. Давно я не испытывал такого дикого напряжения, как в эти два часа.

Алексеев забрался на переднее сидение, извлек из бардачка бутылку ледяной водки, стаканы и даже банку с красной икрой, после чего приказал водителю:

— Двигай на озеро!

Всунул Облонскому банку с икрой.

— На, открывай!

А сам тут же открутил крышку у бутылки и разлил ледяную жидкость по стаканам.

— Девица твоя, там, как? Дышит? Ей водки лить?

— Лей, — взглянув на Марию, поморщился Облонский.

— Не надо, — сдавленно пробормотала она. — Лучше воды дайте. Я пить хочу. Они меня заставляли виски пить, а я крепкое не могу…