Зато Кадик не может выпить столько водки, сколько может выпить Эди-бэби. Эди-бэби иногда использует свой необычный талант — пьет на спор водку на Конном рынке. Сейчас не часто, потому что там его уже знают почти все мясники и богатые азербайджанцы, раньше же он спорил каждую неделю.

Саня Красный тогда работал на Конном рынке мясником. Обычно у него есть деньги, но в тот вечер им очень хотелось выпить, а денег у Сани не было. Вот тогда они и придумали спорить. Они пошли в кафе-закусочную, в забегаловку, где собираются обычно азербайджанцы, торгующие на Конном рынке фруктами, и там, купив себе и Эди-бэби по кружке пива, Саня Красный стал осторожно подъебывать компанию азербайджанцев за соседним столиком, говорил им, что они не умеют пить. Слово за слово, Саня в конце концов раззадорил азербайджанцев настолько, что, когда он предложил им пить на спор с ним — Саней, кто больше выпьет, их главный — Шамиль, он местный азербайджанец, он и живет у Конного рынка, — сказал:

— Давай пить! Хотя ты, Красный, такой здоровый, что с тобой спорить будет не очень справедливо. Мы, азербайджанцы, пьем больше вас, русских, но мы меньше вас.

Саня действительно метр восемьдесят ростом, и в его 22 года толстый и здоровый, и весит 100 килограммов. По-настоящему Саня даже и не русский — он немец. Его маму зовут Эльза, отца Сани никто никогда не видел, но, как друг Сани, Эди-бэби знает, что его отца звали Вальтер, как пистолет. И он тоже был немец. Сестра Сани, Светка, родилась от другого отца, уже русского. Мама Эльза работает билетершей в клубе «Стахановец». Красным Саню зовут потому, что вся кожа у него розовая, таким он родился. И лицо тоже розовое. Саня похож на Геринга, Эди-бэби это нравится, он видел фотографию Геринга в книге о Нюрнбергском процессе и видел его в цветном фильме о Великой Отечественной войне. Он тоже розовый, как Саня. Был.

— Не шестери, Шамиль, — сказал тогда Саня. — Не только я, но даже вот этот, — и он показал на Эди-бэби, — мой браток, перепьет любого из вас. Да, Эд? — спросил он Эди-бэби, для солидности называя его Эд. Вообще-то они заранее сговорились, как будут себя вести. Сам Саня не мог выпить столько, сколько выпивал безобидный на вид Эди-бэби.

— Этот? — переспросил, ухмыляясь, Шамиль и оглядел Эди. — Да ему два дня до смерти осталось и без водки!

Азербайджанцы, или черножопые, как их за глаза называл Саня, расхохотались.

— Этот парень выпивает литр, — сказал Саня. Хладнокровно сказал.

— Не пизди, Красный, — сказал Шамиль, начиная злиться. — Он умрет, выпив литр.

Эди-бэби подумал про себя, что какие все же наглые эти черножопые. Наглые и заебистые хари. Однако денег у них очень много. Они привозят свои фрукты в Харьков и продают их тут втридорога. Витька Косой, приехав недавно в отпуск из Москвы, где он служит, повезло человеку, раскололся как-то по пьянке, рассказал, что, уходя в армию (терять ему особенно было нечего, все равно забреют, а попался бы, ну дали бы семь лет, вместо трех в армии, и освободили бы ввиду первой судимости по половинке), он и еще двое ребят грабанули азербайджанцев, сев с ними в поезд, идущий в Баку. Чемодан денег взяли. Косой смеялся и говорил, что дело было не очень опасное, потому что в милицию заявлять азербайджанцы все равно не пошли бы: мандарины, которые они продают как колхозные, на самом деле частные, и такие деньги, какие есть у азербайджанцев, у нас в Союзе иметь не разрешается. Главное, что они, суки, всегда вооружены, когда деньги везут. Убить могут.