Сунув несколько купюр официанту (сдачи не надо), Угаров потащил Анну к машине. Официант, метрдотель и охранник смотрели, как он спускается по лестнице – прямая спина, женщина на плече – светлые волосы свесились вниз, закрыли лицо.
В «Куполе» клиенты так себя не вели, однако… черт, кайфово, долго будем вспоминать такое…
В машине Анна все еще сопротивлялась. Он заломил ей руку, заткнул рот – поцелуем.
– Ненавижу тебя!
– Кто кого больше ненавидит!..
Он снова впился губами в ее накрашенный рот. Платье Анны задралось, обнажая полные колени.
Они оторвались друг от друга, когда им стало нечем дышать. Так и сидели в машине, не заводя мотора.
– Со мной никто так не обращался, – сказал Угаров, вытирая облитое шампанским лицо.
– Со мной тоже.
Он взял ее за подбородок, резко повернул к себе.
– Больше так никогда не делай, – сказал он тихо.
– А то что?
– А то – все.
Она закрыла лицо руками. Он ждал, долго ждал.
– Ну?
– Увези меня, – ее голос звучал уже покорно, совсем как прежде.
Он включил зажигание. Было совсем темно, когда они приехали на Таллинскую улицу и остановились во дворе кирпичной восьмиэтажки.
– У тебя там всегда такой бардак, это меня возбуждает.
Угаров вытащил ее из машины. Она была слишком слабая, слишком пьяная, чтобы топать на шпильках до подъезда самой.
– Сейчас поплатишься у меня за все. За всех, – сказал Угаров. – Прощенья будешь просить…
За что она должна просить прощенья, Анна так и не расслышала, потому что «бардак» обрушился на них со всех сторон. Подошли трое в штатском:
– Вы гражданин Угаров?
– Я.
– Пройдемте к машине.
– А в чем дело?
– Проследуете с нами в Красногорск.
– Зачем?
– Это мафия? Андрюша, это мафия? – воскликнула испуганно Анна. – Это те, кто тебе угрожал? Значит, все… правда?!
– Мы из уголовного розыска, – отрезали люди в штатском.
Это была опергруппа, посланная полковником Гущиным для задержания на улицу Таллинскую.
Глава 20
Подозреваемый
Вернувшись со вскрытия, мрачный, как туча, Гущин только отмахнулся от Кати, слово от назойливой мухи. И Катя смертельно обиделась – тут ждешь, понимаете, перо точишь, а тебя игнорируют!
– Все, поехали домой. – Она толкнула дремавшего Мещерского. – Разоспался тут, нашел место.
– Я с шести часов на ногах. А что случилось, Катюша?
Кате показалось, что это не друг Сережечка вопрошает, а его борода-веник.
– Нам тут не рады, вот что.
Из дежурки, где был включен телевизор, донеслось: «Что наша жи-и-изнь?» Пел тенор Мариинского театра.
ЧТО НАША ЖИЗНЬ?
Звук выключили, и ответа на вопрос не было.
ДОБРО И ЗЛО ОДНИ…
Катя повлекла Мещерского к выходу. Хотела узнать результаты вскрытия, так вот узнала. Ну, полковник Гущин, вспомните вы еще меня…
МЕЧТЫ!!! – разорялся тенор-душка, кто-то снова прибавил звук.
НАВЕРНО, СМЕРТЬ ОДНА…
– Потише, потише, потише!!
Под аккомпанемент оперной арии в двери отдела милиции ввалилась группа сотрудников розыска, конвоировавших кого-то (рассмотреть в толчее было невозможно), оказывавшего активное сопротивление, несмотря на наручники.
– По какому праву?! Уроды!
Катя увидела парня из ресторана – того самого, который обращался к Мещерскому по-дурацки «сан». Вид у него был боевой: щегольской черный пиджак разорван, глаза мечут молнии. Красивые глаза…