Стараясь, чтобы дождь не намочил скромный букет цветов, приготовленный для Приходько, Катя заторопилась через парк. Клумбы, газончики – вся территория госпиталя была чистенькой, ее каждый день убирали солдатики срочной службы. Но чем ближе к корпусам, тем больше армейский порядок уступал место строительному беспределу: поперек газонов между корпусами был вырыт котлован – это меняли трубы; к старому корпусу с торца пристраивали новое кирпичное здание под черепичной крышей. В результате попасть в старый корпус через центральный вход было невозможно, пришлось войти через запасной и подняться по крутой и неудобной служебной лестнице в поликлинику.

Здесь по субботам было тихо, все кабинеты закрыты, кроме…

На пороге 22-го кабинета стоял врач в зеленой хирургической робе и такого же цвета брюках. Он был полный, молодой и уже лысый и поэтому, наверное, стригся под «ноль».

– Здравствуйте, это вы к Приходько? – спросил он, оглядывая Катю, как ей показалось, слишком уж внимательно.

– Добрый день, я капитан Петровская, сотрудница пресс-центра, вам звонили насчет организации интервью с полковником.

– Да-да, звонили, я пытался объяснить, но там либо не поняли, либо не захотели понять нас. Пожалуйста, пройдите в кабинет, присядьте. – Врач посторонился. – Я завотделением и его лечащий врач.

– Какие-то осложнения? Полковнику хуже стало? – спросила Катя. – Если нельзя с ним встретиться сегодня, то я приеду в другой раз.

– В другой раз? Да нет. – Врач присел боком на край стола у компьютера. – Я не хотел там, в отделении, с вами разговаривать, решил встретиться здесь, тут по выходным никого не бывает – ни больных, не персонала, так что можно говорить совершенно свободно.

Катя с недоумением воззрилась на собеседника.

– Простите, но…

– Послушайте, кто вас надоумил писать о нем?

– То есть как это кто надоумил? Полковник Приходько – наш сотрудник, он начинал у нас в области, мы… то есть мое руководство сочло, что очерк о нем – это как раз то, что сейчас нужно для публикации в качестве положительного профессионального примера…

– Боюсь, что у вас с ним ничего не выйдет.

– Почему? Он не может давать интервью по состоянию здоровья?

– Сейчас состояние его здоровья таково, что… Ну, в общем, с медицинской точки зрения оно лучше, чем прежде, когда он только поступил. Дело не в этом.

– Я слышала, что он находится в госпитале довольно давно. – Катя испытывала дискомфорт – странный какой-то разговор. Этот лечащий врач не хочет допускать ее к Приходько, так, что ли?

– Он поступил в госпиталь двенадцатого октября. Его доставили бортом МЧС из Албании. Туда срочно вылетела бригада хирургов, были врачи и из нашего госпиталя.

– Он здесь у вас столько времени? Неужели он был так серьезно ранен?

– Дела были неважные – повреждения брюшной полости, шок, вызванный большой кровопотерей. К тому же все усугубилось тем, что его там, в горах, не сразу нашли.

– В горах? Это в Албании, да? Простите, но я еще плохо представляю себе обстоятельства… Я думала, выясню все в ходе нашего с ним интервью.

– А он этого ничего не помнит. – Врач смотрел в окно. – Говорит, что не помнит.