Дамианос локтем проломил висок Пауку, чтобы не дергался. Выдернул из раны махеру и швырнул в самого сильного и неповоротливого воина – Медведя. Попал куда метил. В пах. Калгат, как и следовало, с воплем переломился пополам. Оттолкнувшись от палубы, Дамианос в высоком прыжке перемахнул через раненого и оказался позади разбойников. От неожиданности они замешкались.

Этими несколькими моментами (с пятнадцатого до восемнадцатого) он воспользовался, чтобы отстегнуть Геру. Шепнул ей охотничью команду «Пшш!», что означало «Взять!».

И без того взбешенная, леопардиха ринулась вперед. Сшибла с ног Змея, и они покатились по палубе. Двое остальных позабыли о Дамианосе, заметались над рычащим, визжащим, брыкающимся комом, пытаясь помочь товарищу.

Волк по-прежнему не отпускал Геру и Коринду. Угрожающе выставил клинок – боялся, что женщины в суматохе прыгнут за борт. У степняков рабыни ценятся больше, чем рабы, потому что дают приплод.

Этот калгат был крупнее прочих. Тугие мускулы бугрились на могучей груди, вздувались жгутами на предплечьях.

С одним противником, даже самым сильным, справиться нетрудно. И все же Дамианос замешкался. Боялся: если напасть, разбойник ранит Гелию, чтоб не могла убежать.

Уходили драгоценные мгновения.

Вдруг эфиопка схватила Коринду за затылок и толкнула вперед – прямо на острие ножа. Сама отскочила в сторону, к борту. Судно, слушаясь руля, медленно приближалось к берегу, где бегали и размахивали руками люди.

– Бей его, бей! – закричала она.

– Прыгай за борт! – приказал Дамианос. – Уходим!

Время упущено. Сейчас трое остальных прикончат барсиху, а одному от четверых не отбиться.

– Что встала? Прыгай!

Но проклятая баба чего-то ждала.

Зато не ждал Волк. С неожиданной для такого богатыря ловкостью он бросился вперед и сбил Дамианоса с ног. Руку с ножом удалось перехватить и вывернуть, но варвар вгрызся в горло зубами.

От боли потемнело в глазах. Перехватило дыхание.

Слыша собственный хрип, похожий на рычание, Дамианос подумал: «Сейчас я буду с тобой, сейчас…» Он всё сделал честно. Гекате не в чем его упрекнуть.

Раздался еще чей-то рык, громкий и яростный.

Хватка на горле ослабела. На шею и лицо полилось горячее. Волк стал еще тяжелее, чем был, но теперь Дамианосу удалось вырвать нож, а затем и спихнуть с себя громоздкую тушу.

На него скалилась красной пастью Гера. Лизнула хозяина шершавым языком, жалобно простонала.

В следующее мгновение Дамианос повалился на бок – это корабль врезался килем в песок.

Волк лежал ничком. Сзади на раскромсанной шее булькала и надувалась пузырями темная кровь. Барсиха перегрызла калгату основание черепа.

А где остальные?

Их не было.

Должно быть, отшвырнув дикую кошку, увидели, что судно повернуть уже не успеют, и спрыгнули в воду.

– Не ранен? – спросила Гелия, ощупывая Дамианоса. – …Ничего, только горло помято. Смешно. Этот зубами за шею тебя, а леопардиха – его.

– Убери руки!

Он ощупал следы укусов и, честно говоря, порадовался, что остался жив. Досадно было бы предстать перед Белой Девой с глоткой, перегрызенной грязными зубами степного разбойника.