— Так что ты сказал Томасу и Беренайс? — снова спросил я.

Малкольм с удовольствием объяснил:

— Я безо всякой задней мысли дал их телефон виноторговцу, чтобы он напомнил, сколько я задолжал ему за полсотни или около того ящиков «Пола Роджера» урожая семьдесят девятого года.

— И… э-э… сколько приблизительно это могло стоить?

— Понимаешь, «Пол Роджер» семьдесят девятого года, с виноградников Уинстона Черчилля, довольно редкий сорт…

— Конечно, — согласился я.

— Около двадцати пяти тысяч фунтов за пятьдесят ящиков.

«Бедный Томас!» — подумал я.

— А еще я дал знать Алисии, что учредил стипендию для одаренных девочек в школе, где училась Сирена. Я давно уже не разговаривал с Алисией. Полагаю, она была в бешенстве от того, что я передал деньги школе, а не самой Сирене.

— Но зачем тебе это нужно? Малкольма это, похоже, удивило.

— Ты же знаешь мое мнение. Вы все должны сами пробивать себе дорогу в жизни. Сделай я вас богатыми в молодости, у вас не было бы стимула к жизни, стремления самим достичь успеха.

Я, конечно, понимал его взгляды на воспитание детей, но нельзя сказать, что полностью с ними соглашался. Стремления к успеху мне было не занимать, и я вполне мог бы стать хорошим тренером скаковых лошадей, но только если бы он дал в долг, оформил ссуду или просто обеспечил меня необходимым начальным капиталом. Я прекрасно понимал, что Малкольм так не сделает, потому что, сделав что-то для меня, он должен будет сделать то же и для остальных. Малкольм был по-своему справедливым человеком. Кроме того, он не верил, что у меня что-нибудь из этого получится. Он так мне и сказал.

— А зачем тебе нужно, чтобы они знали, сколько ты тратишь? — спросил я. — Они наверняка все уже в курсе. Телефонные провода, видимо, раскалились докрасна.

— Я думал… я решил… м-м… если они поверят, что я растратил почти все свои деньги, им не из-за чего станет меня убивать… Понимаешь?

Я в изумлении уставился на него.

— Ты, наверное, сошел с ума, — только и мог я сказать. — Это же звучит как приглашение убить тебя немедленно!

— Ну, такая мысль пришла мне в голову чуть позже. — Он оживился, улыбнулся. — Но ведь теперь ты со мной и не дашь им это сделать!

Несколько мгновений я не мог сказать ни слова. Потом заметил:

— Но я ведь мог вообще не заметить ту машину…

— Я знал, что у тебя хорошая реакция.

Я немного поразмыслил.

— На что еще ты успел потратиться, о чем я не знаю?

Малкольм отпил шампанского и вздохнул. Я догадался, что он раздумывает, говорить мне или нет. Наконец он еще раз вздохнул и сказал:

— То, что я скажу сейчас, — только для твоих ушей. Это я сделал совсем из других побуждений и немного раньше… несколько недель назад. Собственно, незадолго до убийства Мойры. — Он немного помолчал. — Она страшно разозлилась, хотя ее это совершенно не касалось. Это ведь не ее деньги. Мойра терпеть не могла, когда я тратил их на кого-нибудь, кроме нее. Она хотела все загрести себе. — Малкольм вздохнул. — Не могу понять, как ты смог сразу догадаться, что она за штучка.

— По ее расчетливому взгляду.

Отец печально улыбнулся. Он видел этот взгляд постоянно, до самого ее конца.