– Сестры нет дома, – сказала Фуонг, исподтишка поглядывая на Пайла.

Я не знал, говорит она правду или, может быть, сестра сама отослала ее домой.

– Ты ведь помнишь мистера Пайла? – спросил я.

– Enchantee29. – Нельзя было вести себя более чинно.

– Я счастлив, что вижу вас снова, – сказал он, краснея.

– Comment?30

– Она не очень хорошо понимает по-английски, – заметил я.

– Увы, а я прескверно говорю по-французски. Правда, я беру уроки. И уже немножко понимаю, когда мисс Фуонг говорит помедленнее.

– Я буду вашим переводчиком, – заявил я. – К здешнему произношению не сразу привыкнешь. Ну, что бы вы хотели ей сказать? Садись, Фуонг. Мистер Пайл пришел специально затем, чтобы тебя повидать. Вы уверены, – спросил я Пайла, – что мне не следует оставить вас наедине?

– Я хочу, чтобы вы слышали все, что я намерен сказать. Так будет куда честнее.

– Валяйте.

Он объявил торжественно – таким тоном, словно давно все это выучил наизусть, – что питает к Фуонг глубочайшую любовь и уважение. Он почувствовал их с той самой ночи, когда с ней танцевал. Мне он почему-то напомнил дворецкого, который водит туристов по особняку родовитой семьи. Сердце Пайла было парадными покоями, а в жилые комнаты он давал заглянуть лишь через щелочку, украдкой. Я переводил его речь с предельной добросовестностью, – в переводе она звучала еще хуже, – а Фуонг сидела молча, сложив на коленях руки, словно смотрела кинофильм.

– Поняла она? – спросил Пайл.

– По-видимому, да. Не хотите ли, чтобы я от себя добавил немножко пыла?

– Нет, что вы! – сказал он. – Переводите точно. Я не хочу, чтобы вы влияли на ее чувства.

– Понятно.

– Передайте, что я хочу на ней жениться.

Я передал.

– Что она ответила?

– Она спрашивает, говорите ли вы серьезно. Я заверил ее, что вы относитесь к породе серьезных людей.

– Вам не странно, что я прошу вас переводить?

– Да, пожалуй, это не очень-то принято.

– А с другой стороны, так естественно! Ведь вы – мой лучший друг.

– Спасибо.

– Вы первый, к кому я приду, если со мной стрясется беда.

– А влюбиться в мою девушку – для вас тоже беда?

– Несомненно. Я бы предпочел, Томас, чтобы на вашем месте был кто-нибудь другой.

– Ладно. Что мне еще ей передать? Что вы не можете без нее жить?

– Нет, это слишком. И не совсем точно. Мне, конечно, пришлось бы отсюда уехать. Но человек может все пережить.

– Пока вы обдумываете свою речь, могу я замолвить словечко и за себя?

– Конечно, Томас. Это только справедливо.

– Ну как, Фуонг? – спросил я. – Хочешь меня бросить ради него? Он на тебе женится. А я не могу. Сама знаешь почему.

– Ты уедешь? – спросила она, и я вспомнил о письме редактора у себя в кармане.

– Нет.

– Никогда?

– Разве можно дать зарок? И он тебе не может этого пообещать. Браки расстраиваются. Часто они расстраиваются куда скорее, чем такие отношения, как наши.

– Я не хочу уходить, – сказала она, но ее слова меня не утешили, в них слышалось невысказанное «но».

– По-моему, мне лучше выложить свои карты на стол, – заявил Пайл. – Я не богат. Но когда отец умрет, у меня будет около пятидесяти тысяч долларов. Здоровье у меня отличное: могу представить медицинское свидетельство – меня осматривали всего два месяца назад – и сообщить, какая у меня группа крови.