Мы ехали тремя машинами. Правительственная Ауди, на которой ехал Виктор, за ней я — я не такой дурак, чтобы садиться в чужую машину, чтобы сэкономить на бензине и пробеге. За нами шла пристроивщаяся к нам в хвост в районе МКАД спецмашина. Фольксваген — фургон с бойцами Альфы. Это была ГНР — группа немедленного реагирования, созданная несколько лет назад. После того, как в Париже не один раз расстреляли людей на улице от бедра, после того как в Ницце отморозок украл грузовик и поехал по людям на набережной, после того как в Лондоне отморозки с ножами пошли по центральной улице города с ножами, набрасываясь на всех встречных — после этого схема прикрытия Москвы была изменена. Если раньше дежурная группа Альфы базировалась в центре Москвы стационарно, выезжая по требованию — то теперь были созданы мобильные оперативные группы на таких вот фургонах, которые постоянно курсировали по Москве. Таким образом, резко сокращалось время реагирования на угрозу — в течение десяти — пятнадцати минут группа могла быть уже на месте, а если повезет — то и раньше. Кроме того, группы могли по необходимости подключаться к операциям ФСБ по требованию — что тоже увеличивало эффективность. Хотя конечно, мотаться день-деньской по Москве совсем не то же самое, что пить чай в дежурке…

Снег давно растаял. Ауди — а за ней и я — свернула к району новостроек — громадных бетонных коробок — где Родина поселила отставного полковника спецназа Лосева, предоставив ему квартиру что-то около пятидесяти квадратных метров…

И если я об этом что-то и думал — то держал это при себе.

Виктор вышел первый, за ним вышел и я. Из фургона никто не вышел, он встал так чтобы при необходимости перекрыть выезд…

— Здесь?

— Да.

Я осмотрелся. Асфальт, развезенная шинами земля, уже поломанные лавочки и ядовитых цветов детская площадка с табличкой с именем местного депутата — благотворителя. Стоящие кое-как машины — вечером их будет намного больше, парковаться будут как попало. Двор мертвый, только алкоголик какой-то ковыляет…

— Машина у него была?

— Да. Уже увезли.

— Какая?

— Приора. Белая.

Понятно, с Чечни привык, там обожают Приоры. То есть, машинами он не увлекался — просто чтобы ездить.

— Разрешение на оружие у него было?

— Да.

— Какое?

— У него один ствол был, гладкий. Иж-27. Плюс наградное.

— Нарез?

— Не получал.

Значит, и оружием он не увлекался. Тогда как он жил? Точнее, не так — чем он жил?

— Ладно, пошли.

Виктор сделал неопределенный жест рукой в сторону белого фургона, видимо долженствующий означать: сидите и не дергайтесь.

В подъезде было чисто — по крайней мере, стены не разрисованы, лифт работает, стекла не перебиты. Управляйка хоть как то но работает. На первом этаже доска объявлений, на ней список должников с угрозой отключить воду.

— Какая у него?

— Сто сорок вторая

В списке сто сорок второй не было.

Мы пошли по лестнице. Те, кто прошел нашу школу — в лифтах стараются не ездить. Это инстинктивное.

— Что на него есть? — спросил я на шестом — у местных ментов?

— Ничего. Жил тихо. Ни шума, ни пьянки, ни хулиганки, ничего. Участковый приходил год назад — проверить условия хранения.