Много различных предположений высказывалось учеными о возможности влияния состояния невесомости на организм человека. Среди них были и очень пессимистичные. Полеты животных на искусственных спутниках и космических кораблях доказали, что невесомость не представляет опасности для жизни. Ну, а что будет чувствовать космонавт? Сохранится ли его работоспособность? Не нарушится ли координация движений, сумеет ли он ориентироваться в пространстве? Ответов на эти вопросы не было до первого полета в космос самого человека. Поэтому-то тренировкам уделялось большое внимание.

Сначала такие опыты проводились на обычной «спарке» — двухместном истребителе «УТИ-МИГ-15». Потом на других, специально оборудованных самолетах. На них удавалось создать более длительную невесомость. Тогда космонавты стали учиться принимать в невесомости пищу, пить, вести радиообмен. И, как ни странно, читать стихи. Валерий и сейчас помнит строки Пушкина, которые он декламировал во время таких тренировок:

Потом начались более сложные полеты на больших самолетах. Здесь космонавты занимались в просторной, специально оборудованной кабине. Они пробовали крутиться, ходить по потолку, делать сальто, плавать по кабине из угла в угол, чуть отталкиваясь от обтянутых мягкой обивкой стенок.

И снова лаборатории… Испытание одиночеством в звуконепроницаемом помещении — сурдокамере — Валерию выпало проходить самому первому. В чем оно будет заключаться, он сначала не понимал. Небольшая, изолированная от внешнего мира комнатка: три на три шага. Авиационное кресло. Стол. Огромный, уходящий на конус иллюминатор. Табло с цифрами, черными и красными. Несколько приборов. Пакеты с питанием, вот, пожалуй, и все. Больше ничего: ни людей, ни звуков, только тикают часы. И так много дней.

— Что, думаете, умру со скуки? Нет, я человек веселый. Давайте начинать.

В лаборатории все было готово. Собрались дежурные врачи, лаборантки, радиотелеспециалисты — все те, кто строго по графику должен был проводить испытание.

Авиационная психология имеет достаточно данных о психофизиологических расстройствах, возможных у пилота, летящего на скоростном реактивном самолете. Психология космическая нуждалась в более углубленных исследованиях применительно к новым условиям.

Валерий перешагнул порог сурдокамеры.

Испытание началось. Валерий четко выполнял положенные задания. Приборы требовали внимания, и он работал: следил за их показаниями, занимался с таблицей. В свободное время читал «Занимательную математику», новеллы Стефана Цвейга, книгу по психологии. Первое время мешали электроды, которые крепились на лбу, затылке, руках и ногах. Даже не так электроды, как множество тонких электрических проводов, тянущихся к специальному щиту. Но скоро привык; рисовал карикатуры, распевал любимые песни. Правда, на такие развлечения времени оставалось мало, так уплотнялся рабочий день.

Прошли сутки, вторые, третьи… Жизнь в камере стала привычной. Первое время Валерий чувствовал себя несколько скованно, зная, что телевизионный глазок и объектив кинокамеры бдительно следят за каждым его движением, а чуткие приборы периодически записывают физиологические функции, контролируют устойчивость его организма. Но потом привык.