— Бывают несчастья, которым клей не поможет. Одна-единственная ошибка — и уже считают, что ты не годишься для работы в милиции. — Она грустно вертит в пальцах пустую рюмку.
— Два коньяка! — заказывает Эрберт официантке. — Когда сядешь за руль, это удовольствие станет для тебя запретным, — говорит он Маре. — Шоферские права получила?
— Если желаешь взглянуть на памятник моей глупости, приходи на Крастмалас, дом один. Наша «Волга» по-прежнему стоит во дворе под брезентом…
— Ничего, в свадебное путешествие поедем на моей. Если ничего не изменится, то на будущий год куплю обязательно…
Мара улыбается, она принимает это заявление, как очередную шутку.
— Ты, наконец, расскажешь о Вене или нет? О чем говорили на конгрессе?
— О том, что чарльстон вовсе не такой уж плохой танец, — и Эрберт приглашает Мару.
Чувствуется, что он совершенно не намерен говорить о серьезных вещах.
Музыканты вновь заняли свои места на эстраде. Проходя с Марой на площадку для танцев, Эрберт замечает Ирену и кивает ей за спиной Мары.
К столу Ирены и Пурвита подходит Межулис. Он молод, волосы его прилизаны, черты гладкие и неброские. В его костюме тоже ничего примечательного. При разговоре не выпускает из зубов папиросу с причудливо смятым мундштуком.
— Заметил у входа твою машину, — говорит Межулис. — Дай, думаю, зайду…
— А, Межулис! Как ты рискнул без жены? — усмехается Пурвит.
— Оставь жену в покое! — Межулис, раздавив в пепельнице недокуренную папиросу, тут же вынимает из пачки «Беломора» следующую и привычным движением сминает ее мундштук.
— Знаю, знаю, она самая хорошая, самая…
— Перестань, Леон, — перебивает его Ирена. — Его жена в больнице. Как она, Межулис?
— Сегодня еще не звонил…
Ирену опять приглашают танцевать — на этот раз молодой симпатичный парень. Она качает головой, но неожиданно вмешивается Пурвит:
— Да иди уж!
Ирена встает и уходит.
Межулис, словно только этого и ждавший, вынимает из кармана ключ и подает Пурвиту.
— Порядочек!
Пурвит неловким движением роняет сумочку Ирены под стол и довольно долго возится с ней, пока поднимает и кладет на место.
— А что доктор? — спрашивает Межулис.
— Доктор не дурак.
Музыка кончилась. Многие аплодируют, надеясь на повторение танца, но у Эрберта в этой веселой сутолоке вид безучастный. Мара ласково берет его за руку и ведет к столику.
— О чем ты задумался, милый?
— О том, что… Вышло так, что на карту поставлено…
Мара не хочет слушать дальше. Они не виделись почти целый месяц. Для чего портить чудесный вечер?
— Что у нас за характеры — даже повеселиться как следует не умеем!
— А что, если пойти в кино? — предлагает вдруг Эрберт.
За соседним столиком тоже собираются уходить. Взглянув на часы, Пурвит говорит:
— Пора!
Они чокаются. Но пьет одна Ирена. Мужчины даже не пригубили рюмок.
Межулис закуривает папиросу и встает.
В блестящем черном плаще он стоит в телефонной будке и говорит в трубку:
— Доктора Эрберта, пожалуйста!
Швейцар кафе, подойдя к столику, что-то спрашивает у сидящих. Затем направляется к их соседям:
— Тут нет доктора Эрберта?
Ирена показывает ему Эрберта, танцующего с Марой.